Дигори потянулся к кольцу, но вдруг спросил:
— А как же мама? Она спросит, где я.
— Чем скорее ты исчезнешь, — бодро ответил дядя, — тем скорее вернёшься.
— А если не вернусь? — спросил Дигори.
Дядя Эндрю пожал плечами, подошёл к двери, отпер её, распахнул и сказал:
— Что же, прекрасно. Дело твоё. Иди обедай. Твоя подружка, не моя. Ну съедят её звери, ну утонет, ну умрёт с голоду или просто останется там, если хочешь. Только уж, будь любезен, загляни до чая к миссис Пламмер и объясни, что дочку она не увидит, потому что ты испугался.
— Ах, был бы я взрослым, — вздохнул Дигори, — вы бы у меня поплясали!
Потом застегнулся получше, глубоко вздохнул, взял кольцо и подумал — как думал в подобных случаях позже, — что другого выхода нет.
Глава третья. Лес между мирами
Дядя Эндрю и его кабинет немедленно исчезли. На минуту все смешалось, затем Дигори ощутил, что внизу, под ним, тьма, а сверху льётся нежный зелёный свет. Сам он ни на чём не стоял, и не сидел, и не лежал; ничто не касалось его, и он подумал: «Наверное, я в воде… Нет, я под водой». Он испугался и тут же головой вперёд вынырнул на мягкую траву, окаймлявшую маленький пруд.
Поднявшись на ноги, он не задыхался и не хватал воздух ртом, что странно, если ты только что был под водой. Одежда его была суха. Пруд — небольшой, скорее лужа, не больше десяти футов в диаметре — находился в лесной чаще. Деревья стояли почти рядом, и листьев на них было столько, что неба Дигори не видел. Сюда, вниз, падал только зелёный свет, но наверху, должно быть, сверкало солнце, ибо и пройдя сквозь листву, свет оставался тёплым и радостным. Тишина тут стояла невообразимая — ни птиц, ни насекомых, ни зверьков, ни ветра, — и казалось, что ты слышишь, как растут деревья. Прудов было много — Дигори видел штук десять, не меньше, — и деревья словно пили корнями воду. Несмотря на редкостную тишину, было ясно, что лес преисполнен жизни. Рассказывая о нём позднее, Дигори говорил: «Он был свежий, он просто дышал, ну… как пирог со сливами».
Удивительно, что, едва оглядевшись, Дигори забыл, почему он здесь. Во всяком случае, не думал ни о Полли, ни о дяде, ни даже о маме — и не боялся, не беспокоился, не испытывал любопытства. Если бы его спросили: «Откуда ты взялся?» — он сказал бы, наверное: «Я был здесь всегда». Так он и чувствовал — словно был здесь всегда и не скучал, хотя ничего не случалось. Позже, рассказывая об этом, он говорил: «Там нет никаких событий — деревья растут, и больше ничего».
Дигори долго стоял и смотрел, пока не увидел, что неподалёку на траве лежит какая-то девочка. Глаза у неё были закрыты, но не совсем, словно бы она просыпалась. Он постоял ещё, глядя на неё; наконец она открыла глаза и, посмотрев на него, проговорила всё ещё сонным голосом:
— Кажется, я тебя где-то видела.
— И мне так кажется, — сказал Дигори. — Давно ты здесь?
— Всегда, — ответила девочка. — Ну… не знаю… очень давно.
— И я тоже.
— Нет-нет, — возразила девочка. — Ты только что вылез из прудика.
— Да, правда, — удивлённо проговорил Дигори. — Я и забыл.
Они довольно долго молчали, потом девочка сказала:
— Знаешь, наверное, мы правда виделись. Что-то я такое помню… что-то вижу… какое-то место. И мальчик с девочкой, совсем как мы… они где-то жили… что-то делали… Наверное, это сон.
— Я тоже видел сон, про мальчика и девочку, которые жили в соседних домах… и полезли куда-то. У девочки было грязное лицо…
— Нет, ты напутал: это у мальчика…
— Мальчика я не видел, — сказал Дигори и вдруг вскрикнул: — Ой, что это?
— Свинка, — ответила девочка.
И впрямь: в траве возилась морская свинка, перепоясанная ленточкой, к которой было привязано сверкающее жёлтое кольцо.
— Смотри! — закричал Дигори. — Смотри, кольцо! И у тебя такое… И у меня.
Девочка очнулась и приподнялась. Они напряжённо глядели друг на друга, пытаясь припомнить что-то, и закричали наконец в два голоса:
— Мистер Кеттерли!
— Дядя Эндрю!
Теперь, когда узнали, кто они, дети стали всё вспоминать, и скоро вспомнили. Дигори рассказал, какой плохой его дядя.
— Что же нам делать? — спросила Полли. — Взять свинку и вернуться домой?
— Куда нам спешить!.. — сказал Дигори, зевая во весь рот.
— Нет, спешить надо, — сказала Полли. — Здесь слишком спокойно… сонно, понимаешь? Если мы сдадимся, то заснём и останемся тут навсегда.