Респир, окончательно сраженный фактом явления своей любви воочию, даже не нашелся, что сказать, просто стоя на месте и переваривая все услышанное, больше всего напоминая вытащенную из воды рыбу, бессильно хлопая ртом в попытке хоть что-то из себя выдавить. Реальность оказалась слишком другой по сравнению с той, что он себе представлял. Та Изабелла, что на самом деле существовала, вдребезги разбивала все его мечты и надежды, оставляя на их месте только темную, гулкую пустоту, которую никак не мог принять.
- Но ты же любишь меня, - прошептал он вслед, и эта фраза словно вернула его к жизни, - Ты же любишь меня! Ты любишь меня! Любишь! - Респир попытался броситсяследом за ней броситься в толпу гостей, но в этот раз охрана, по сигналу Эдварда, схватила его, не дав и шага сделать. Герцог окончательно утратил всякое самообладание, вырываясь и лягаясь, продолжая что-то выкрикивать вслед Изабелле. Охранники, схватившись за руки, не давали ему кинуться к гостям, удерживая на месте, но в то же время, помня, что перед ними дворянин, а не простой пьяница с улицы, старались не применять грубой силы.
Эдвард уже не смотрел на него, вместо этого смотрел на барона Гористара, стоявшего в расслабленной позе. Кажется, все происходящее не только не трогало его, но даже забавляло, и лишь легкая улыбка у него на губах, вместе с самым задумчивым выражением лица, выдаваала его мысли. Сейчас этот человек больше всего походил на шахматиста, сделавшего удачный ход и ожидающего реакцию соперника. Вот только какую именно партию разыгрывал, Эдвард все еще не мог понять, и это пугало его намного больше, чем все угрозы Респира, вместе взятые.
- Прошу вас, уведите его отсюда, - попросил Рокфор барона Гористарского, подойдя ближе к этой парочке, - Он и так уже вышел из себя, не дайте ему окончательно опозорить собственное имя, а заодно и ваше.
- Да, конечно, - согласился Гористар, словно только что заметив буйства своего протеже, - Респир, друг мой, я думаю, нам уже пора.
Охрана Эдварда буквально с рук на руки передала так и не успокоившегося Респира свите графа. Когда они уходили, барон все еще слышал крики Респира, чувствуя себя так, словно поскользнулся на автомобильной подножке и упал в грязь.
- Знаете, это мне напомнило один случай на Тайхоте, - сказал Северед, тоже задумчиво глядя вслед Респиру, - там была немного похожая история, только любовь была настоящая. И дело очень паршиво кончилось.
- А можно немного точнее? - попросил Эдвард тихим голосом, испытывая эмоциональное опустошение после этого разговора, - думаю, что сейчас не самое время рассказывать истории, но мне просто необходимо чем-то выбить из головы воспоминания об этой встрече. Так что, прошу вас, не стесняйтесь и рассказывайте все, что помните.
Они вернулись к фуршетному столику, где тристанский барон первым же делом налил два бокала вина, один из которых протянул своему собеседнику. Гости тоже постепенно растягивались по залу, живо обсуждая все увиденное, строя свои версии и теории насчет ближайшего будущего и возможного дальнейшего развития отношений Гористара и Тристана. У столиков многие задерживались только затем. чтобы взять еще один бокал, но некоторые компании там и оставались, забыв о танцах и вернувшись к насущным вопросам политики и экономики.
- С удовольствием, - корсар кивнул и продолжил рассказ, пригубив вино, - Так вот, на Тайхоте это тоже успело стать частью истории. Когда мы там приземлились, люди рассказывали ее как красивое, но жутковатое предание. Тогда остров был разделен на несколько карликовых государств, занимавшихся только тем, что изводили друг друга в постоянных междоусобицах... Так вот, к каждой такой стычке им требовался повод, чтобы выглядело все законно хотя бы приблизительно, поскольку начинать войну просто так считалось... невежливым, что ли. И вот во всем этом котле интриг и взаимных претензий, двое детей, один из них был даже младшим королевским отпрыском, полюбили друг друга. Девушка была из правящей семьи другого королевства, а отец влюбившегося чада оказался весьма циничной персоной и сразу понял, как всем этим воспользоваться. Он изводил сына, постоянно приезжая туда то на прием, то на встречу, то просто как бы случайно, но сыну девушку позволял увидеть издалека, порой обмолвится парой слов, но ничего больше. Ровно до тех пор, пока его родной сын не сделал глупость и не попытался выкрасть девушку. Охрана королевской принцессы, конечно, тут же пристрелила ловеласа при первой же попытке пробраться в ее покои, но дело было сделано. У его папаши уже стояли войска на границе, и он тут же, объявив о покушении на члена своего семейства, начал наступление уже через пару часов после гибели своего отпрыска. Его противник, так ничего толком не понявший, что происходит, не успел даже собрать собственные войска, как был разбит.
- Хотите сказать, что Гористар ищет повод, чтобы объявить мне войну? - спросил Эдвард, - Это невозможно! Он не пойдет на открытый конфликт, тем более, что на носу смерть короля и выборы нового правителя.
- Ну, войну он, может, не объявит, но я чувствую, что этот старик практически толкает Респира к какой-то глупости. Такой большой и очень болезненной глупости, которая, в первую очередь, ударит по вам, - сказал Северед с самым серьезным тоном, - так что посоветовал бы вам готовиться к самому плохому. Вплоть до налета на замок... - он опустошил свой бокал и тут же снова потянулся за кувшином вина.
Чего бы ни хотел Гористар в действительности, но отравить церемонию объявления помолвки у него получилось. Изабелла была просто сама не своя, когда вышла с Эдвардом к своему отцу, торжественно читавшего небольшую речь о том, почему он согласен с тем, чтобы его дочь вышла за этого человека. За Эдварда, отвечая на вопрос, почему он берет в жены эту девушку, должен был говорить поверенный, поскольку отца у него не было. И подобную честь было решено отдать герцогу Камскому, как самому близкому другу, заодно успевшему окончательно протрезветь к нужному моменту.
Это был очень старый обычай, уходящий корнями глубоко в историю, когда их предки еще только выживали в этом жестоком мире. Там любой брак был связан с желанием усилиться и стремлением защитить тех, кто дорог. Мужчина должен был подтвердить свою способность к обеспечению семьи всем необходимым, а так же возможность защитить ее, если понадобиться, а женщина, в свою очередь, должна была не стать для него обузой и могла продолжать род.
Под конец слово взял граф Фларский, как претендент на престол, а в будущем, как надеялся, уже и король, объявив свое высочайшее согласие на брак. При бсоюзе дворянских семей это должен был делать сам король, уже на церемонии обручения, но вряд ли бы смог по состоянию здоровья. К моменту свадьбы он мог уже умереть. Граф взял слово со всей помпезностью, на которую был только способен, и, обращаясь от своего лица, говорил «мы», в третьем лице, на что имеют права одни лишь короли. Остезейцы, еще остававшиеся в замке и живо обсуждавшие прибытие Гористаров, а так же возможную войну между этими домами, причем их больше всего интересовало, как это скажется на торговой политике, чуть не перевернулись от таких слов, но не ушли, побоявшись оскорбить барона.
- Итак, официальная часть нашего мероприятия подошла к концу, - не сдерживая улыбки, подошел к Эдварду барон Карии через несколько минут после завершения церемонии. Снова объявлены танцы и Изабеллу от тристанского барона в очередной раз забрал брат, видимо, сильно соскучившийся в казарме по всем прелестям светской жизни. Эдвард же был слишком нервным после недавней встречи, чтобы танцевать, отвечая на каждое приглашение вежливыми отказами.
- Именно, - улыбнулся кончиками губ его будущий зять, - передавайте вашей жене искренние заверения в моей радости по этому поводу. Кстати, вы ведь мне так и не сказали, почему она не порадовала эти мрачные своды, - он обвел глазами потолок Большого Зала, - своим визитом?
- Нездоровится, - пожал Рокфор плечами, - Врачи говорят, что ничего серьезного, но я все же не стал рисковать и утруждать ее перелетом сюда. На нее воздушные корабли плохо влияют. Думаю, из-за перегрузок и ее слабого сердца. Изабелла тоже волновалась из-за этого, но я решил, что так будет лучше всем.