Проклятые безбожники даже не представляют, какой приговор сами себе подписали.
Она иерофант, и в её руках вся полнота власти. Она иерофант, и за её спиной легионы бездушной нежити. Она иерофант, и её армии ведут униженные, жаждущие мести братья-во-смерти. За все вероломно отобранные жизни, за уничтоженный Дом Этерна, за разрушенный Аль-Бетиль гнусные предатели заплатят собственной грязной кровью.
Самое главное — они заплатят за жизнь и осквернённую душу супруга Анастасии — вот где Жница соберёт свой самый щедрый урожай.
— Выдвигаемся, — голос иерофанта звенит приговором. — Никто не должен остаться в живых. Помните, Асха всё обращает на пользу.
Маги, ослеплённые собственной жадностью и гордыней, не ждут, что вчерашние братья смогут нанести ответный удар. Гордые своим предательством, они плавятся в яде собственной зависти, что пожирает их чёрные трусливые душонки. Не ждут, что получат размен собственной монетой и почувствуют на себе всю ярость обращённых в беглецов повелителей смерти.
Ведь они совершенно забывают главный закон магии и всей жизни — на любое действие всегда найдётся равноценная ему отплата.
Проклятые безбожники, беспечные и наивные в своём высокомерии, затаились в своих норах, не ожидая увидеть на их порогах мрачную армию немёртвых.
— Никакой пощады, — приказ иерофанта — закон, и вампиры скалятся, предвкушая богатый пир. — Тех, кого можно, поднимайте, остальных отпускайте к Асхе.
Солнце всходит в зените, налитые колосья тяжело оттягиваются к земле, и на косе жнеца играют золотые блики — крепостные стены пограничного городка падают, и по его улицам стекают реки крови, окрашивая песок пустыни в багряно-алый.
Первым гнев Анастасии на себе чувствует Дом Химера. Зажравшиеся жирные маги, привыкшие к роскоши и разнеженности, становятся лёгкой добычей для армии немёртвых. И богатым пополнением, занимающим своё место в рядах упырей и костяных воинов.
Ведь кто сказал, что супруга Жнеца Душ не знает, что такое жестокость? Кто сказал, что она не стоит своего мужа так же, как и он её?
Глаза Анастасии пылают яростью и гневом, она без колебаний ведёт свои войска в бой. Один город падает к её ногам за другим, и всё, что за собой оставляет безжалостная Жница, — реки крови да безжизненные руины. Запах и дух Смерти, перебить который более никто и никогда не решится.
Магию могущественного опытного повелителя смерти не способно остановить никакое колдовство, и она собирает богатый урожай. Пожинает души, словно спелые колосья во время жатвы, сеет ужас и страх в рядах противника и оставляет после себя лишь пепел и прах некогда процветающих городов.
Пока легионы немёртвых продолжают свой безостановочный марш вперёд.
Под стенами столицы их встречает объединённое страхом и спешкой войско. В его главе стоит Первый в Круге, и в его глазах Анастасия отчётливо видит страх. На её же бесстрастном холодном лице губы кривятся в ухмылку, а ледяной вкрадчивый голос острым клинком прорезает раскалённый безжалостным солнцем воздух.
— Я Анастасия Грифон! Я иерофант Культа Паука! Я Жница Асхи! Я супруга Вейна, Жнеца Душ! Я ваш приговор и я ваша смерть! Я ваша безысходность! Я ваша вечность! — пылающие зелёным ядом Матери Намтару глаза сверкают предзнаменованием, мрачной неизбежностью, и нежить несокрушимыми легионами идёт в бой.
Войско безбожников истлевает на глазах — кто сказал, что за годы нежизни и спокойного управления Культом Анастасия растеряла все свои способности? Кто сказал, что перестала быть несокрушимым полководцем, не знающим ни пощады, ни сострадания, а только лишь долг и священную отплату? В конце концов, кто сказал, что за все эти годы, она перестала быть Жницей Асхи, достойной супругой Жнеца Душ, наравне с ним идущей в бой?
Анастасия сверкает глазами и растягивает губы в оскале — разбитые остатки гадких безбожников бегут, и несокрушимые легионы немёртвых берут в осаду процветающую столицу некогда великих Семи Городов.
— Мы — нежить, — её голос мистическим эхом разносится по всему городу. — И нам не страшны голод и болезни; мы не знаем усталости и лишений. Мы можем стоять здесь бесконечно долго, пока вы не удовлетворите все наши требования, ведь впереди у нас — вечность! — холодный жёсткий голос звучит словно приговор. Он заглушает завывание ветров пустыни, и пылающие зеленью яда Матери Намтару глаза на долгие годы становятся самым страшным ночным кошмаром для выживших безбожников.
Жутким назиданием и кровавым напоминанием — никогда не бери больше того, что можешь унести.
Жутким назиданием и кровавым напоминанием — служители Асхи всегда возьмут взамен столько, сколько было взято у них самих.
Жутким назиданием и кровавым напоминанием — справедливость всегда будет торжествовать.
И неважно, что пьедесталом её станут чужие кости и кровь.
========== Хроника восьмая (аутро). Неизбежность последствий ==========
В зале Совета Теней было темно. За окном уже давно опустилась ночь, и лишь редкие ещё не оплавившиеся свечи освещали мрачное пустое помещение. Статная величественная фигура, облачённая в тёмные одежды, стояла напротив широкого витражного окна, которое было настежь распахнуто, пропуская внутрь ещё тёплый ночной воздух ранней осени. Обманчиво молодая и вечно юная девушка вглядывалась во мрак пристальным взглядом прищуренных ярко-зелёных глаз. На её красивом бледном лице застыло жёсткое равнодушие и хладнокровное спокойствие. Безучастное безразличие и холодный покой — маска отнюдь не восемнадцатилетнего подростка, коим юная дева казалась на первый взгляд, но умудрённой жизнью и закалённой боями женщины, повидавшей на своём веку слишком много.
Карканье ворона отвлекло Анастасию от тяжёлых дум, в которые она погрузилась против воли. Прикрыв глаза, иерофант отвернулась от окна и посмотрела на птицу, сидящую на стеллаже и склонившую голову набок, взирая на хозяйку.
— Я не знаю, Синеклюв, — Анастасия слабо улыбнулась уголками бескровных губ. Покачала головой, вытягивая перед собой руку, и ворон, мягко вспорхнув, приземлился на предплечье. — Разговоры об этом до сих пор в тягость и до сих пор вызывают боль, но… Мы ведь должны помочь славному правнуку Антона, не правда ли? В конце концов, я ведь так и не отблагодарила брата за то, что он сделал… — Синеклюв карканьем возмущённо возразил хозяйке, и улыбка на женских губах стала горше. — Ты как всегда прав, — она вздохнула и вновь повернулась к окну. — Это действительно спорный вопрос спас ли меня Антон, или же обрёк на вечные муки…
Язычок пламени тревожно всколыхнулся и затрепетал, а после погас, серым дымом устремляясь к открытому окну, в высь ночи. Последняя свеча догорела до конца, и Анастасия следила за её ускользающей душой, провожая её в последний путь.
Совет Теней собрался на четвёртый день в то же время, что и во все предыдущие дни. Шесть советников и герцог во главе — все были готовы слушать следующую историю. Которую по жребию выпало рассказывать Анастасии.
— Я слушаю тебя, тётя, — Иван смотрел на Анастасию суровым решительным взглядом, как всегда устремив всё своё внимание на рассказчика.
Вглядываясь в черты герцога, женщина невольно угадывала в них черты своего брата — Иван был похож на своего далёкого родственника куда больше, чем казалось изначально. Анастасия улыбнулась, однако улыбка тут же сошла с её холодного бесстрастного лица.
— Значит, пришёл мой черёд рассказывать истории, — тихо и задумчиво протянула она и замолчала. — Что ж, я расскажу. Я расскажу тебе свою историю, Иван, — холодный жёсткий голос прорезал мимолётную тишину властностью и металлом. — Историю о предательстве и отплате за него. Когда-то мы, Дом Этерна, были частью Семи Городов, а некромантия — одной из школ магии. А потом мы обрели Аватар Богини, и наши традиции стали верой. Мы не заметили, как стали вызывать отвращение у магов других Домов. Они боялись нашей силы, завидовали бессмертию, — глаза Анастасии сверкнули яростью, которая тут же погасла; голос её стал твёрже металла. Она окинула присутствующих холодным взглядом и вздохнула, прикрыв веки. — В те тёмные дни маги Семи Городов решили запретить Магию Смерти. А потом и вовсе задумали уничтожить всех нас.