Антон улыбается отстранённо, и взгляд его ослепших глаз устремляется куда-то лишь в ему одному видимую и известную даль.
— Хотел бы я когда-нибудь снова вас всех увидеть… — голос его слабеет с каждым словом всё сильнее и сильнее, пока не замолкает, на этот раз навсегда.
— Ты увидишь, — жгучие слёзы тихо катятся по холодным щекам Анастасии, когда она подаётся вперёд, отпуская ослабевшую руку. Протягивает свою ладонь, прикрывая остекленевшие глаза, и опускается обратно, глядя на спокойное лицо улыбающегося брата. — И мы опять соберёмся в нашем саду, и я опять буду плести венки, а Ирина будет спорить с Кириллом, а ты — упражняться с Сандором на деревянных мечах. И в нашем саду опять будут петь птицы, и будет светить солнце, и будет ветер мягко колыхать траву…
Анастасия глотает слёзы, такие живые и по-человечески жгучие слёзы, падая на колени, сжимая безжизненную руку брата. Прячет свою боль и печаль на его смертном одре — спокойно и смиренно принять и осознать уход родного человека оказывается не под силу умудрённой годами повелительнице смерти.
— Это будет твой самый лучший и счастливый сон, мой брат, — она выдыхает судорожно, всё-таки беря эмоции под контроль.
Усмиряя боль в давно не бьющемся, пробитом сердце, она смотрит с горькой печалью на умиротворённое лицо принца и улыбается, провожая его в последнюю дорогу.
— Спи спокойно, Антон из рода Грифона…
========== Хроника одиннадцатая. Отверженные ==========
Он всегда был одиночкой. Среди собственных собратьев он всегда был белой вороной. Они поглядывали на него косо и старались держаться подальше, за глаза и не только клеймя странным.
Не то чтобы Белкета это действительно смущало или напрягало.
Он уже давно привыкает к своему одиночеству. Не считает его чем-то дурным и необычным — скучная серая обыденность, такая же, как у любого другого народа необъятной Империи. В конце концов это даже превращается в определённый стиль жизни, который во многом делает из Белкета… Белкета.
Пока в один прекрасный момент в устоявшуюся систему не врывается, словно свежий весенний ветер, одна золотая вспышка.
Мелисса — дитя третьего поколения детей Эльрата. Она — ровесница Уриэля и Сары, что вместе с ними постигала тайны Света во служении ему. Она младше Белкета на несколько веков, что кажутся ему целой пропастью, когда он заглядывает в небесно-голубые глаза напротив.
Мелисса — не то чтобы тоже была неправильным ангелом. Но она была слишком легкомысленна и жизнерадостна по меркам своих величественных собратьев. Она постигала мир вокруг себя с почти детским любопытством и разглядывала его широко распахнутыми глазами, не желая пропустить никого и ничего. Её любознательность и ветреность вызывали осуждение даже у её ровесников — старшее же поколение и вовсе порицало её.
«Такое поведение характерно смертным детям Илата, а не хранителям Истины и Света, Мелисса»
«Больше усердия и меньше вопросов, Мелисса. Эльрат не потерпит халатность и сомнения»
«Свету не характерны любопытство и непоседливость, Мелисса! Это верные спутники Тьмы, рождающей в душах семена сомнений!»
Чужое осуждение, впрочем, едва ли действительно может погасить юношеский жгучий пыл, и на все придирки в свой адрес Мелисса отвечает легкомысленной ветреностью. Уж если её обвиняют в этом — почему бы такой и не стать?
Другие ангелы, их собственные собратья, погрязшие в догматах и жёстких рамках, всегда любое отклонение от общего шаблона воспринимают резко. Так, словно это и вправду происки Тьмы и, упаси Асха, Хаоса, и тут же стремятся заклеймить, откреститься, сделать изгоем того, кого они презирают.
В своё время эта участь настигает Белкета. Теперь она настигает ещё и Мелиссу, хотя Белкет знает и видит, что более самоотверженную и любящую их общего отца дочь даже среди его фанатиков-братьев ещё поискать надо.
Мелисса верна Эльрату. Она всегда была ему верна. И её показное легкомыслие моментально сменялось жёсткостью и льдами в небесно-голубых глазах, когда кто-либо пытался поставить её веру под сомнение. Она была Послушницей Света, исцеляла раненых и утешала отчаявшихся, но это вовсе не значило, что в её нежных, прохладных руках не было силы.
Магия Света танцует в изящных пальцах, а облегчённый, но оттого не менее смертоносный клинок Ангельского Пера служит будто продолжением женской руки. Мелисса быстрый и смертоносный боец, и возможно это единственная причина, почему остальные со снисхождением терпят её чудаковатость.
Ведь каждый воин в ангельском сонме ценится на вес золота.
Отчасти это даже ожидаемо и закономерно, что их дороги в конце концов сходятся. Мелисса с интересом рассматривает Белкета, который с удивительным терпением выдерживает на себе чужой взгляд. Она улыбается широко и смеётся чему-то, что известно и понятно лишь ей одной.
Она врывается в его одиночество и покой бесцеремонно и неожиданно. Врывается — и не собирается уходить. С упрямой настойчивостью снова и снова приходит в места его уединения, это самое уединение нарушая. Библиотека, пустынные сады, случайные встречи на улицах — кажется, будто собой Мелисса заполняет всю жизнь Белкета. А он…
Странным образом он вовсе не противится подобному посягательству, а наоборот сдаётся ему на милость, и когда Мелисса в очередной раз настигает его, лишь вздыхает, прямо глядя в небесно-голубые любопытные глаза.
— Правда, что ты участвовал в Войнах Созидания? — она всегда заваливает его кучей вопросов так, словно они — давние друзья, прошедшие друг с другом и горе, и радости. — Расскажи о них, — она всегда смотрит с мольбой и, кажется, единственная, кому действительно интересно его слушать.
И он странным образом всегда поддаётся. Всегда рассказывает и отвечает на вопросы. Не чувствует ни отторжения, ни раздражения, а лишь покой и странное тепло в груди.
Быть может, все эти годы одиночество не было для него таким уж и желанным?.. Быть может, где-то в глубине души, на дне своего сердца, он всё же лелеял надежду быть нужным и ценным для собственных собратьев?..
А быть может, он просто был очарован одной такой же неправильной женщиной как сам?..
Белкет не хочет искать ответ на этот вопрос. Но Мелисса настолько прочно врастает в его жизнь и будничность, что ему кажется, что без неё дни вмиг потеряют свои краски и хоть какой-то смысл. Мелисса становится неотъемлемой частью, и Белкет с опозданием ловит себя на мысли, что просто банально влюбился.
Вернее не так: влюблённость никогда не была характерна ангелам, но чувство, которое испытывал он, было глубокой привязанностью и чистейшей любовью, на которую, как ему казалось, он никогда не был особенно способен.
— Глупости всё это, — Мелисса фыркает забавно, крепко сжимая его руку. — Наши братья много клеймят еретиками, но это не значит, что все они ими являются. А ты — ты один стоишь многих ангелов и как никто из них заслуживаешь любви. И можешь действительно любить в ответ.
— Ты молода и категорична, — Белкет качает головой, со странной тоской глядя на неё. Правильно ли он вообще поступает?.. — Союз со мной принесёт тебе лишь проблемы…
— Проблемы мне принесёт отказ от этого союза, — она снова фыркает, на этот раз категорично, как и сказал Белкет. — Я согласна разделить с тобой любую судьбу. И пойти за тобой хоть в лапы Ургаша.
Мелисса решительна и непоколебима в своих убеждениях. Истинный ангел — и Белкет тяжело вздыхает. На что обрекает себя девочка перед ним, и всё же, правильно ли поступает он сам? Он, отверженный и презираемый собственными собратьями, ещё и, в общем-то, годящийся своей невесте в отцы?..
— Ты слишком много думаешь, — Мелисса усмехается лукаво, смотрит с беззлобной насмешкой. Держит прохладными тонкими ладонями его лицо и смотрит прямо в глаза. — Всё, на что я обрекаю себя в браке с тобой, — взаимная любовь и уважение. Ну и, я надеюсь, конечно, любимые дети, — и прежде чем Белкет успевает ей что-то возразить, упрямая несносная девчонка целует его.
Мелисса смеётся счастливо. Она словно с самого начала знает, что этим всё и завершится. И играючи, она добивается своей цели, сражая неприступную крепость. Белкет лишь молча усмехается, качая головой, глядя на свою молодую супругу, и даже тяготы и сомнения в правильности поступка покидают его голову.