И Белкет не мог предъявить ни одному из них дерзкое обвинение. И вовсе не потому, что боялся обвинений в клевете, а потому, что знал, что сделано это было с молчаливого одобрения каждого — их воля, на самом деле, и они бы с радостью вонзили свои клинки и в его спину. Но первой жертвой их мнимого правосудия становится всё же не он, а женщина, которую он поклялся защищать.
Белкет смеётся глухо и горько, прикрывая глаза. Боль заполняет его изнутри — не только боль утраты, но и боль осознания. Он с последним отчаянием крепче прижимает к своей груди холодное тело возлюбленной и в печальной усталости закрывает её остекленевшие глаза. Смерть и предательство отбирают у него последний смысл двигаться дальше, но Белкет знает, что он должен делать это.
Хотя бы для того, чтобы смерть его милой подруги не была совсем уж напрасной.
Комментарий к Хроника одиннадцатая. Отверженные
Уф, сумбурно и по-левому, да, знаю. Спонтанная и внезапная идея из серии “а почему бы и нет”. На самом деле, считаю это всё же больше ау, так как в моём “канонном” восприятии Белкет всё же и вправду был одинок. Возможно когда-нибудь я ещё что-нибудь напишу с этими двумя, но это не точно.
========== Хроника двенадцатая (часть первая). Освобождение ==========
Комментарий к Хроника двенадцатая (часть первая). Освобождение
Максимально спонтанное ау, основанное на таком же спонтанном хедканоне. Прочитала тут, значит, описание серафимов (искусные юниты людей из шестёрки) и понеслась. «Серафимы несколько меньше ростом и больше похожи на людей. Они стали появляться после создания империи Сокола. Никто не знает точно их происхождения» — из официального описания юнита, и на основе этого родился хедканон, что серафимы были первыми попытками эпичных экспериментов Сары и Уриэля. Это полуангелы, которые, в отличие от небесных воителей, создавались сначала естественным способом, то есть они рождались. Но по понятным (а если нет, то в дальнейших частях это тоже ещё будет) причинам этот эксперимент во многом оказался неудачным. На основе этого и родилось это ау, и нет, мне не стыдно. Я слишком люблю папу Белкета, и мне всё ещё не стыдно. И да, я глубоко уверена и глубоко хедканоню, что по крайней мере до падения Дома Этерна среди некромантов а) было много живых, так что Дом Этерна не был слишком оторван в плане повседневности от любого другого Дома; б) далеко не все некроманты были религиозными фанатиками, типичными труЪ некромантами по типу Зенды и Арантира (к Арантиру совершенно никаких претензий не имею, люблю этого персонажа); в) Белкет тоже был гораздо более «живым», чем казался. Так что да, рожаем аухи и радуемся жизни
Аль-Бетиль стоял на ушах: с недавних пор хрупкий покой и спокойствие столицы некромантов был нарушен и покинул стены чёрной крепости если не навсегда, то на многие десятилетия уж точно. Впрочем, не только Дом Этерна был потрясён — Священную Империю Сокола тоже всё ещё трясло от событий, к которым приложили руку ангелы.
Ложь Уриэля оказалась не просто изощрённой интригой по развязанию новых Войн Древних. Её масштабы заставляли волосы шевелиться на затылке, а корни проросли так глубоко, что понадобится не одно столетие, чтобы справиться со всеми последствиями чужих действий. Имперская знать вполне справедливо было возмущена тем, что её высшие круги растили как скотину на убой только ради тел и оболочек души для ангелов, павших полтысячелетия назад в войнах с безликими. Однако это была лишь верхушка айсберга.
Небесные воители были далеко не первым экспериментом ангелов и не единственным. Предтечей и параллельными разработками были серафимы — полуангелы, рождённые от людей. Больше похожие на детей Илата, менее совершенные, однако такие же потенциальные сосуды, в которые можно вселять души. Ведь достойных герцогов и баронов мало для создания небесных воителей, а погибших на полях сражений ангелов много…
Анастасия обличает ангелов в их интригах, в том числе и абсолютно безжалостных экспериментах. Из серафимов лишь единицы удовлетворяют детей Эльрата; лишь единицы оказываются жемчужинами, в то время как все остальные — уголь и прах. Разочарование. Вот только…
Серафимы — не небесные воители. Это не души, помещённые в тела взрослых умерших людей. Серафимы, прежде чем становятся таковыми, проходят полноценный цикл, рождаясь как любые дети и развиваясь аналогичным образом. Бедные, ни в чём не повинные дети, которых хладнокровно используют и именуют экспериментами. Браком, если быть точнее.
Когда разъярённая Анастасия совершает налёт на приют, в нём находится чуть меньше двух десятков детей самого разного возраста. Двое самых старших уже и не дети, но глядя на немёртвую девушку, они склоняют перед ней головы и просят разрешения уйти вместе с ней. Пусть они выросли, но они по-прежнему остались разочарованием и неудачей, и в Империи для них не было места.
Собственно, именно так Аль-Бетиль пополнился своей головной болью (неважно, что у мёртвых голова не болит), а Белкет в одночасье стал многодетным отцом для пятнадцати детей самого широкого спектра возраста и двух, юноши и девушки, что хоть уже не были детьми, всё ещё были молоды и неопытны.
Белкет вздохнул, отгоняя мимолётную задумчивость прочь. Кончиками пальцев потёр веки, хмурясь под капюшоном и отстранённо вертя во второй руке перо. Он по себе знал, как ангелы бывают жестоки и безжалостны в своей требовательности, как и знал, насколько тяжело и больно ребёнку перенести подобное пренебрежение. Тем более… таким детям.
Ангелы экспериментировали, в своих экспериментах заходя слишком далеко. А ведь он когда-то предупреждал Уриэля, что игры со Смертью опасны и не доведут его ни до чего хорошего. Но кто он такой, падший и порочный, чтобы указывать любимцам сияющего отца? Белкет усмехнулся иронично и покачал головой.
Идея создания серафимов была предельно проста. Два ангела неизменно порождали ангела, существо совершенное и сильное, уже наделённое искрой Эльрата, а оттого не способное, даже в утробе матери, вместить в себе какую угодно душу, кроме собственной. Но человеческие гены несколько ослабляли ангельскую суть, делали её априори несовершенной. Да, телом, оболочкой, рождался ангел, но человеческая суть делала его податливым и подходящим для вмешательства. Идеальным сосудом, в который, при правильном подходе, можно было влить подходящую душу. Но при этом они напрочь игнорировали, что полукровки, как и ангелы, как и любые другие дети, получали дар Асхи вместе с телом, и когда дитя рождалось, в нём была и его собственная душа тоже.
Лишь в редких случаях чужая душа уничтожала собственную или находила с ней гармонию, сливаясь воедино. Таких серафимов, собственно, и именовали серафимами. Но они были огромной редкостью, и из десяти детей истинным серафимом становился лишь один. Другие погибали в младенчестве, а те, кому посчастливилось выжить, становились браком. Неудачей и разочарованием. И про них желали как можно скорее забыть, не беспокоясь о том, с какой болью эти дети остаются на всю оставшуюся бесконечность своей жизни.
И нет, дело не только в сердечной боли отвергнутых и брошенных детей, но и во вполне реальной и осязаемой, проявляющейся, например, в конфликте двух душ, запертых в одном теле.
Равелю десять, если брать по человеческим меркам, ибо ангельское восприятие и ощущение времени значительно отличается от совсем короткого человеческого, отчего взросление их и рост затягивается, опять же по человеческим меркам, очень надолго. Что, кстати, стало ещё одним неприятным сюрпризом и потенциальной почвой для экспериментов для ангелов. Ведь они были так нетерпеливы, и результаты им нужны были здесь и сейчас. Собственно, ещё один плюс в пользу разработки идеи небесных воителей: их создают из готовых взрослых тел и не нужно ждать десятилетия, пока они вырастут и окрепнут.