Жнец Душ слабо улыбается уголками губ, осторожно поглаживая уснувшую на его руках Закиру по светлым волосам. Сможет ли после всего случившегося Анастасия простить его? И согласится ли она помочь ему?
Нестройный поток тяжёлых мыслей нарушает тихое шуршание. Сильные чёрные крылья разгоняют безмолвную тишину внутреннего двора цитадели, где Вейн уединяется, ограждаясь от всех. Жнец Душ долгим взглядом смотрит на парящего над землёй ангела, и во взгляде его мелькает досадное разочарование.
Ещё более — горькое понимание.
Белкет опускается на ноги и делает несколько шагов вперёд, подходя к ученику. Тот не видит лица мастера, но ему это и не надо, чтобы понять, какие мысли одолевают им.
Загробный Владыка вернулся, и слабость, которую архонт позволил себе, оборачивается против него. Страшная ошибка, за которую придётся заплатить слишком высокую цену.
Сделать это руками Закиры Вейн, конечно же, не позволит.
Белкет, задумчивый и мрачный, молчит, по мнению Вейна, слишком долго. А после как-то неестественно устало выдыхает.
— Я вижу его лицо, — мастер говорит тихо, и в его голосе Вейну чудится затаённая печаль. — Лицо Сандро. Это её единственное воспоминание. Но более того, она вырвана из паутины судеб. У неё больше нет судьбы, — взгляд Ангела Смерти плавно скользит по щуплой детской фигурке, и Жнец с трудом подавляет порыв укрыть дитя на своих руках от чужих глаз.
Он слишком хорошо знаете, к чему Ангел Смерти пытается его подвести.
— Она не умрёт, я позабочусь, — Вейн говорит спокойно, но решительно, и архонт качает головой:
— Я не об этом. Пустота коснулась её, и нити, связывавшие её с миром, перерезаны.
— Мастер Белкет! Ты ведь понимаешь, что это значит, — Вейн щурится предостерегающе. — Я охотился за ним сотню лет… Теперь у меня есть доказательство, которое даже тебе трудно будет проигнорировать, — в голосе его звучит обвинение, и лишь Асхе одной известно, как сильно слова бьют по чужому сердцу, ещё при жизни окутанному в корку вечных льдов.
— Ты нашёл нечто большее, нежели отметину Сандро на бедном ребёнке, Вейн, — архонт, правда, возражает, на удивление, мягко, будто поясняя ученику непонятную тему, которую он сам не в состоянии постичь без помощи учителя. Скрывает умело себя, вместо этого прямо поднимая волнующую тему. — Ты нашёл оружие. Никто больше не видит это дитя — ни Драконы, ни демоны, ни Сандро… Особенно Сандро. Она вне паутины. Она способна на невозможное и сумеет противостоять всем замыслам Загробного Владыки, — слова Белкета будто подводят невидимую линию, и Вейн невесело усмехается.
Можно подумать, он и сам всего этого не знал.
— Я знаю, чего ты хочешь, мастер, — он говорит тихо, спокойно глядя в чужое, спрятанное капюшоном лицо. — Однако я не тот, кто вправе принимать подобное решение.
— Ты не сможешь вечно скрывать от этого ребёнка его суть, Вейн, — архонт настойчив, и в голосе его слышится отголосок нетерпения. — Судьба этой девочки в её руках.
— Я знаю, — Вейн тоже начинает терять самообладание. Напрягается всем телом и крепче прижимает Закиру к себе. — Именно поэтому я не позволю, чтобы она платила за наши ошибки.
Напряжение осязаемой преградой зависает пред ними. Невысказанными словами ложится на холодную кожу — назревающую ссору весьма кстати прерывает Анастасия с Синеклювом на плече.
— Архонт Белкет, — она чуть склоняет голову в почтении, обращаясь к ангелу. — Вейн, — взглядом скользит по фигуре Жнеца, а после долго всматривается в его лицо. — Мне сказали, ты хотел видеть меня?
— Не буду вам мешать, — Ангел Смерти всё-таки отступает и удаляется, парой взмахов чёрных крыльев поднимая себя в воздух. Анастасия провожает его, а после вопросительно смотрит на Вейна.
— Мне нужна твоя помощь, — скрываться от иерофанта смысла не было, поэтому Вейн решил быть честен с ней.
Анастасия в ответ кивнула, подходя ближе, и посмотрела на ребёнка на мужских руках.
— Я ждала тебя, — обманчиво молодая и хрупкая, она прятала за вечно юным ликом мудрость и понимание десятков поколений. — Мать Намтару говорила со мной. Она сказала, что ты придёшь ко мне с ребёнком, — подошла ещё ближе, и напряжение на молодом лице сменилось нежностью.
Жнец Душ же если и удивился словам иерофанта, то виду не подал. Лишь осторожно передал ей Закиру, когда Анастасия лишь одним взглядом попросила его об этом.
По смягчившемуся лицу и в то же время по горькой радости, вспыхнувшей в пылающих зелёным ядом Матери Намтару глазах Анастасии, Вейн понял, что она уж точно не откажет ему.
Пусть даже не простит ему годы расставания и одиночества, на которые он обрёк её против её же воли. Она не откажет ему, ведь во взгляде, которым Анастасия смотрит на дитя на своих руках, он видит безграничную ласку. И сожаление, что своему собственному ребёнку она никогда не сможет подарить её. И благодарность, что хотя бы так, но Вейн даёт ей возможность стать той, кем ей никогда не суждено было стать.
Ведь мёртвое дерево никогда не даст своих плодов.
— Мать Намтару говорила, что ты придёшь ко мне с ребёнком, — Анастасия задумчиво повторяет свои слова, глядя на Закиру. После же поднимает на чужое лицо слишком проницательный взгляд. — Но право, Вейн, я не ожидала, что всё зайдёт так далеко. Что на самом деле произошло?
Жнец Душ в ответ лишь криво усмехается — он прекрасно понимает, о чём на самом деле его спрашивает иерофант. И откровенно говоря, он не знает, что должен ей ответить. Потому что ответа у него нет вовсе. Анастасия, обманчиво юная и не менее обманчиво наивная, понимает всё без слов. Улыбается печально — похоже, подобные чувства терзают и её немёртвое сердце. На дне чужих глаз Жнец Душ видит нечто похожее на надежду, прежде чем Анастасия отводит взгляд и снова смотрит на дитя на своих руках.
— Пути Асхи воистину неисповедимы, — улыбается горько, осторожно убирая с детского лица упавшие на него волосы. — Но она прекрасна, — в голосе её слышится материнская нежность и тепло, а во взгляде, снова обращённом на Вейна, — лёгкая тревожность и обеспокоенность. — Но как мы сможем сохранить её?
Жнец Душ понимает супругу, с которой не был обручён, без слов — и также без слов он безмерно благодарен ей.
— Сандро оставил её умирать, стёр всю её память. А она не захотела умирать, — он подошёл к Анастасии ближе, осторожно дотрагиваясь до худых острых плеч ребёнка на её руках. — Я дал ей кое-какие воспоминания из своего детства… До того, как был обращён, — произнёс задумчиво, не желая таиться от Анастасии. — Но ей нужно большее, ей нужна мать. Воспоминания, которые я не в силах дать, — тревога в чужих глазах стала заметней, в то время как иерофант едва заметно нахмурилась.
— Но Вейн… Ты отдал ей свои воспоминания?.. Ты использовал силу Пустоты? — неподдельное беспокойство в женском голосе не из страха перед Пустотой, но от страха за самого Вейна заставили его приподнять уголки губ в лёгкой улыбке.
А почти забытому теплу согревающей волной растечься по замёрзших во льдах нежизни внутренностях.
— Пустота — не зло, Анастасия, — Жнец Душ прикрыл глаза, свободной рукой легко проводя по щеке женщины. — Это просто средство завершения… Оно может также исцелять, — Анастасия прикрыла глаза от такого простого и одновременно с этим интимного жеста, так же, как и Вейн, вспоминая нечто давно забытое и утраченное.
— В таком случае, есть воспоминание, которое я хочу отдать… — не открывая глаз, тихо прошептала она, и горечь кривой линией изломала её бескровные губы. — Моя мать… Она когда-то пела мне, если я плохо засыпала…
«И я надеюсь, когда-нибудь и я сама так же смогу спеть нашей дочери», — окончание фразы тонет в объятиях жестокого Жнеца Душ, что с искренней любовью прижимает женщину с ребёнком к своему небьющемуся сердцу.
И проклятие Загробного Владыки обретает себе самого страшного врага.
Комментарий к Хроника третья (часть третья). Сокрушая пустоту