Выбрать главу

А и вправду!

— Посмотри, он с документами?

В карманах у тела не было ничего.

— Все уже украдено до нас. Бойкая старушонка, ничего не скажешь.

— Так партизанка, ептать! Как у нас с кислородом?

— Две трети примерно.

— Расход побольше поставь.

— Слушай, изведем кислород — вручную придется качать.

— Придется — покачаем. Ставь.

Я ненамного повернул ручку.

— Сколько?

— Восемь в минуту.

— Порядок. Здрав буди, боярин/

Он хлебнул и передал мне бутылку. Закурил. Кинул взгляд на носилки:

— Впечатление такое, что он герыч еще на что-то навесил.

— Или четверть себе замандячил.

— Может, у бабуленьки лажа какая-нибудь с ширевом?

— Может. У-у, мразь лакированная! И надушен, как баба…

Ф-фу-ты, блин, урод! Ты видела? Залит парфюмом. «Ла Костой» несет — задохнуться.

Я присмотрелся. Точно — он! Тот самый, из «МаниХани».

— Вень, я, кажется, его знаю.

— Откуда?

— Встречались разок. Нехороший человек.

Штаны, что ли, ему распороть?

— О, смотри, оживает. Наука победила.

Черт!

Мачо открыл глаза и неуверенно потянулся к трубке.

— Стой-стой, не тяни ручонки. Слышишь меня?

Тот кивнул.

— Понимаешь?

Снова кивнул.

— Четверть?

Она, родная.

— Бухлом отлакировал?

А как же!

Видать, конкретно — опять сморило, забывает дышать, муденыш.

— Эх, налоксону бы!

— Да ладно, приедем скоро. Надо бы «полицай» пожевать, а то вдруг там кто-нибудь принципиальный окажется.

— Где, в токсикологии? Ну ты, Вень, скажешь…

Отзвонились мы и опять на помойку. А там — титская сила! Боярская борода, рот корытом, рокочущий храп. Расстегнутая ширинка, забытый, выставленный напоказ член и мокрые, по-кошачьи пахнущие мочой, брюки.

— Боже, какой типаж!

— Бородочлен. Давай его на «Ленфильм» продадим? Такой артист пропадает.

— А может, это поп в штатском? — Северов сунул ему смоченный нашатырем тампон и через секунду, заработав чугунную плюху, отлетел в сторону, сев на чьи-то картофельные очистки. Потряс головой, вскочил на ноги: — Шариков сам пригласил свою смерть. Ножницы, Феликс.

В несколько взмахов он, словно царь Петр, косо отхватил бороду и засунул ее в распахнутую ширинку. Распушил, расправил, художественно разместил под гонадами[48]. С треском стянул перчатки.

— Вот теперь по-взрослому. Зови трезвователей.

— Жаль, «мыльницы» нет, хороший бы кадр вышел.

— Да-а. У нас один крендель целую коллекцию собрал, альбомов пять или шесть, тематических: ДТП, огнестрельные, из-под поезда…

— Это с какой подстанции?

— Не помню. У меня этих подстанций за девять лет — во!

— Да, скучать тебе явно не приходилось, завидую. Хронический элемент новизны.

— А зачем завидовать, Че? Захотел — сделал.

— Да я не смогу так.

— Знаешь, все люди делятся на две категории: одни говорят: «Не-е, я так не смогу», а другие: «Да-а, я так не смог». Вот есть у меня знакомец, книжки собирает про путешествия: Хейердал, Ибн Батутта, Чичестер… Фотоальбомов две полки: Гималаи, Тихий океан. Амазонка. Бешеные деньги на них тратит, вместо того чтобы взять и куда-нибудь закатиться. А он вместо этого каждый вечер ставит палатку в комнате и спит в спальнике.

— Вень, я на скорой работаю, фельдшером. Нам же кидают ровно столько, чтоб с голоду не подохли. За квартиру заплатил, проездной купил, едой затарился — по нулям. На сдачу блок сигарет и пива разок попить в «Мани-Хани». Я вот на коралловый риф всю жизнь хотел, да не разбежишься особо. Он потер бровь. — Берешь больняк, обзваниваешь турфирмы, ищешь горящий тур в Шарм-эль-Шейх: десять дней, перелет, гостиница две звезды — сто восемьдесят — двести в мертвый сезон. Из аэропорта на автобус и в Дахаб — час езды и два доллара… — Почему в Дахаб? — Там живой риф прямо у берега и пляжи дикие, не пасет никто. Ловишь рыбу, на костре жаришь и ешь. — На подножном корму, стало быть? — Жрешь там, куда местные ходят. Порция кошери — это блюдо такое, народное: рис, фасоль, макароны, чечевица, чесночный соус — полдоллара. Одна тарелка — ужраться. — Ну, ты был там, поэтому знаешь, что почем. А мне-то откуда? — Из Сети. — У меня компьютера нет. — Интернет-кафе посети. Короче, едешь в Дахаб, ставишь тент на пляже и ныряешь там девять дней. На десятый возвращаешься в Шейх, смываешь соль в гостинице, потом в аэропорт и домой. — Звучит просто. — А так и есть, Че. Жизнь не так проста, как кажется, она гораздо проще. С первого взгляда — у-у-у, а присмотришься — тьфу! Это как блюз слайдом[49] играть. «Перекресток» смотрел? Помнишь, там парень бутылочным горлышком на гитаре играл? — Ну. — Я загорелся, стал пробовать — не звучит. И так и этак — нет саунда. А оказалось — гитару надо по-другому настроить. Все просто на самом деле, только мозгом надо слегка подумать.