Среди тогдашних капо я считался пацаном, мальчиком на побегушках. «Атти, сбегай! Атти, распорядись!» И так далее. А ведь мне было пятьдесят три года и я давно подрос…
Я похоронил Организацию, даже не одевая черного сюртука. Хозяйство — дело моих рук. Все громкие титулы ушли в прошлое вместе со слетами, пустой говорильней, стычками и безудержной лестью. Новый порядок, если хотите. Заслуженные мумии поехали разводить цветочки на Гее-Элефтере. Те, кто решил пискнуть, отправились туда же, но в качестве удобрений, причем я даже не замарал рук. Небольшая утечка информации и отставной психопат Рамос… Этой комбинацией я горжусь по сей день.
Я не скрывал, что собираюсь разворошить болото. Новое время. Новые взгляды. Новые люди. Таков мой девиз. Для меня все было ясно: главная задача Хозяйства — развлечения. Жизнь человека коротка, и прожить ее он должен весело, чтобы не было мучительно стыдно потом. Если, конечно, у него есть деньги. Ограничивать человека в удовольствиях — жестоко и недемократично. Это вам не Единый Галактический Союз! Да, мы специализируемся на запретных плодах, но мы же никому их не навязываем — к нам идут сами. Да что там идут? Бегут со всех ног! Если завтра мне взбредет в голову закрыть питомники розовых сотюшек на Периэке или, скажем, заведения сийсильного массажа на Фрэзе, — правительства Периэка и Фрэзы будут мне в ноги кланяться, но миллионы простых граждан заплачут. А я демократ!
Мы окрепли, стали мало уязвимы, а самые отчаянные мои ребята пробрались даже в пределы ЕГС. За нервную работу я платил им тройное жалованье. Конечно, в Хозяйстве не все шло гладко, случались сбои, порой весьма досадные, но в целом с трудностями мы справлялись. А вот лет пять назад случилось непредвиденное: кто-то начал ставить палки в колеса. Загорались склады, не приходили к месту назначения караваны, исчезали опытные пушеры. Я понял, что у нас появился серьезный конкурент. Первым делом пришлось провести ревизию Хозяйства, но все было чисто, ряды сплочены, как никогда, оппозиции — ни в намеке.
Беда не приходит одна: начался, как и следовало ожидать, отток клиентуры. Впервые за годы руководства Хозяйство не выполнило план. Понизился процент посещаемости, да и другие показатели оставляли желать лучшего. Это еще не был кризис, но ситуация становилась, как бы это сказать… предкризисной, а главное — укусы учащались.
Я обсудил ситуацию на семейном совете и приказал пустить слух о выходе в пространство каравана, груженного новыми сортами галлюцина. Как я и ожидал, транспорт был атакован, но на сей раз налетчики попались. Несмотря на все старания стоматологов, сломался только один, остальные подыхали, вопя что-то невнятное. Да и заговоривший особой ясностью речи не отличался. Из груды бессвязицы определенную ценность представляло только упоминание Клуба Гимнастов-Антикваров.
В бухгалтерии Хозяйства серьезно изучили всю информацию об этих чудаках, проанализировали их брошюрки. Полистал кое-что и я. Бред этот напомнил мне последние выступления Наставника Пака. Правда, у того бывали и здравые мысли. Так, он частенько говаривал: «Попытка не пытка, правда, капореджиме Шарафи?». И я распорядился попытаться.
Мои парни взяли один из клубов, кажется, в Катманду. И не нашли там ничего противозаконного: спортинвентарь, подсвечники, аляповатые портреты и кучи совершенно несолидных железок. Кроме того, руководитель группы доставил мне увесистый гроссбух со списками. На обложке был вытеснен плод ла. Имена группировались по сферам деятельности, против некоторых стояли птички, черточки, значочки. И самое страшное, что две страницы занимал список сотрудников катмандинского филиала Хозяйства. Вот тогда у меня впервые закололо сердце, потому что это уже не просто конкуренция.
Самая серьезная работа над списками окончилась ничем. Никто из зарегистрированных никогда не был ни гимнастом, ни антикваром и даже не слышал о таких клубах. Обычные врачи, инженеры, социологи, историки, артисты. Много журналистов, космолетчиков и полицейских. Очень много пенсионеров. Мы снова оказались в тупике.
Вот поэтому, когда стин Холмс связался со мной и настоятельно попросил о встрече, я послал ему билет на футбол. «Реал» играл с «Апогеем» из Мединеты на своем поле в Батуме. Вернее сказать, на моем поле. Не подумайте, что оно принадлежит мне, но я родился здесь и в детстве гонял по нему мяч, а такое не забывается. Батум — городок тихий, приятный и находится почти на середине пути из Кандагара в Палермо. Дороги что на восток, что на запад — всего ничего. А ведь иногда так тянет съездить и поклониться родным могилам.
Мы беседовали с Алланом недолго, минут пятнадцать, может, чуть больше. Я сказал ему все, что знал. Скрывать не было смысла: кроме «Мегапола», только специалисты могли бы заинтересоваться моими сведениями. Но на них у меня выходов не было; впрочем, и «Мегапол» — такая машина, что Хозяйство могло уже не беспокоиться о захоронении конкурента.
Холмс слушал меня внимательно, изредка переспрашивая, и, извинившись, ушел перед концом первого тайма.
На следующее утро его нашли. Я сделал для него все, что мог…
Через день после похорон я повез Джулию и Гейдара кормить лебедей в Национальный парк. К сожалению, мои дети лишены должного чувства естественности и при первой возможности норовят бросить внуков на нас с Бибигуль; мы, впрочем, не особенно сопротивляемся. Как каждый дед, я очень люблю своих озорников, да и они, мне кажется, чувствуют себя у нас свободнее, чем с родителями. Бибигуль в этот раз с нами не поехала.
У пруда мы постояли все вместе; потом малыши с няней отправились к аттракционам, а я присел на свою любимую скамью, первую у входа слева. Где же допущена ошибка? Ошибок не было. Но меня не оставляло ощущение, что я, впервые за много лет, оказался не больше чем пешкой в чьей-то длинной, хитро задуманной партии. Досадное происшествие с Холмсом лишило все происходящее какого-либо смысла: поднять руку на стина «Мегапола» — значит, перейти все границы не только допустимого, но и мыслимого. Во имя чего? Никак не оставляло воспоминание о гроссбухе с плодом ла на обложке. Я твердо решил любой ценой пощупать батумский Клуб Гимнастов-Антикваров…
У выхода из парка стояли два совершенно неприметных потребителя. Они позволяли себе то, что не принято среди порядочных людей: пасли меня, лишь для приличия прикрываясь развернутыми газетами. Законопослушному налогоплательщику, которого уже почти сорок лет ведут (а не пасут, как какую-то сявку!) виртуозы «Мегапола», невыносимо режет глаз топорная работа дилетантов. В этот день меня сопровождали Хайнц и Лопеш, сотрудники испытанные и достойные всяческих похвал. Я порекомендовал им проконсультировать любознательную парочку. Ни Хайнц, ни Лопеш до сих пор не вернулись. Думаю, они уже и не вернутся.
…Только что отстучало четыре пополудни. Бибигуль с детьми, наверное, уже на подлете к Гее-Элефтере. Надеюсь, малыши хорошо перенесли полет. Я же сижу в кабинете, спиной к стене, и стираю смазку с подарочного «кайзера». На прикладе — нашлепка: «Дорогому ученику от любящего учителя». Вот и дар Наставника Пака на что-то сгодился.