Через двадцать минут, когда он уже спал, к нему под одеяло скользнула Изабелла.
— Извини, — пробормотал он. — Но моя жена…
— Все ясно, — успокоила она. — Спи. И я тоже посплю рядом. Хорошо?
— Да.
Изабелла заснула, плотно прижавшись к нему, и ни на сантиметр не отодвинулась до самого утра.
Утро оказалось очень приятным и не по сезону теплым. После завтрака они решили прогуляться, надеясь, что свежий воздух улучшит работу мысли.
Уилл вернулся к себе за свитером. В этот момент позвонила Нэнси.
— Привет! — воскликнул он. — Рано встала?
— Не спалось. Все перечитывала твой сонет.
— Как дела?
— Прекрасно. Хочу тебе помочь, чтобы поскорее вернулся. Сейчас, как я понимаю, проблема в пророке?
— Да. Как ты считаешь, кого имел в виду старина Уилли? Ты ведь его фанатка.
— Вот об этом я и думаю. Шекспир, разумеется, знал всех библейских пророков — Иоиля, Иезекииля, Исаию, Иеремию. Ну и Муххамеда тоже.
— Она их упоминала.
— Кто?
Он осекся.
— Ну, Изабелла, внучка лорда Кантуэлла.
— Ах, Изабелла…
— Да, молодая девушка, студентка, — торопливо проговорил Уилл. — Но никто из них никаким боком не имеет касательства к этому дому.
— А как насчет Нострадамуса?
— Не знаю.
— Шекспир ни в одной из своих пьес прорицателя не упоминал, но в его времена Нострадамус был очень популярен в Европе. Его пророчества были тогда бестселлерами. Рано утром я посмотрела в Интернете.
— Надо подумать, — произнес Уилл. — А как Нострадамус выглядел?
— Бородатый, в широкой одежде. То ли ряса, то ли мантия.
— Да тут на портретах таких полным-полно, — вздохнул он.
С задней стороны дома сад был запущен больше всего. За забором открывался прекрасный вид на лес и окружающие поля. Когда-то дедушка Изабеллы держал садовника с помощником и сам активно участвовал в уходе за садом, но те времена минули безвозвратно. Теперь сюда иногда приглашали кого-нибудь из ближайшей деревни выкосить траву, этим все и ограничивалось.
Они обогнули некогда великолепную клумбу, теперь заросшую сорняками, среди которых кое-где выглядывали белые маргаритки.
— Сегодня нас ждет радость! — вдруг воскликнула Изабелла.
Уилл удивленно посмотрел на нее.
— Видишь, вон там, на крыше часовни, сидят две сороки? Существует примета: когда тебе попадаются где-нибудь сидящие сороки, нужно сосчитать их и вспомнить старый детский стишок. «Одна к печали, две к радости, три — встретишь девочку, четыре — мальчика».
Трава была мокрая, и они промочили ноги, пробираясь к часовне, шпиль которой ярко сиял на солнце. Уилл восхищенно разглядывал диковинное сооружение.
— Потрясающе!
Это была уменьшенная копия собора Парижской Богоматери, причем все выглядело пропорционально. Если настоящий собор вмещал шесть тысяч верующих, то часовня была рассчитана человек на двадцать. Шпиль парижского собора взмывал на высоту семьдесят пять метров, а Кантуэлл-Холла — на тринадцать с небольшим.
— Часовню построил Эдгар, — сообщила Изабелла. — Он был просто одержим.
— Эдгар Кантуэлл из письма Кальвина?
Изабелла кивнула:
— Да. Эдгар начал строительство часовни в память о своем отце почти сразу, как вернулся в Англию после учебы в Париже. Уникальный памятник архитектуры. Мы иногда позволяем туристам его осматривать, хотя в списке достопримечательностей часовня не числится. Люди как-то сами узнают.
Уилл взглянул наверх, заслонившись от солнца.
— И там на башне есть колокол?
— А как же? Бронзовая уменьшенная копия того, в который звонил Квазимодо из «Собора Парижской Богоматери».
Они двинулись дальше к полю. Неожиданно Уилл остановился.
— Что? — спросила Изабелла.
— Нотр-Дам, — проговорил он и повторил, повысив голос: — Нотр-Дам. Чертовски похоже на Нострадамус. Ты полагаешь, что…
— Нострадамус! — воскликнула она. — Это же наш пророк. Нострадамус, так звали Мишеля де Нотрдама. «Высоко парит над именем пророка». Уилл, ты гений.
«Если кто и гений, так это моя жена», — подумал он.
Изабелла схватила его за руку и повела к часовне.
— Туда можно подняться? — спросил он.
— Конечно. В детстве я часто лазила на колокольню.
Изабелла толкнула плечом тяжелую деревянную дверь и ринулась к кафедре, показывая на дверцу в углу. Как в «Алисе в стране чудес».