Он заразительно засмеялся, так что его глаза превратились в мохнатые, будто гусеницы, черные щелочки.
-О, вас, конечно, все это удивляет!?
-Ни капли! Летучие мыши - мои любимые из всех видов мышей!
-Ах, как я люблю едкий юмор русских! Мы давно заметили, что в европейцах давно погас дух познания, они бойкие, хваткие, землю грызть будут, только заплати им по договору! Но стоит им отойти от нашего лагеря в пустыне, как они тут же теряются, им не хватает парового душа, вегетарианской еды, мягких матрасов. Вы - другие! Вы привыкли больше полагаться на свою интуицию, а не на «Пентиумы». Зачем вы их вообще поставили? Показать вашу просвещенность? Мне Саид все рассказал!
Ага! Значит, Саид ибн Карен все-таки внимательно оглядел нашу цитадель знаний и доложил обо всем Фаркату! Забавно! Что он еще рассказал?
Фаркат опять сладко сузил глаза, поудобнее уселся, поерзал на сиденье и вдруг с потемневшим лицом запустил руку в потертую барсетку на поясе.
-Ай, шайтан! - процедил он и начал лихорадочно копаться во всех карманах. - Карта! Где карта? Если я потерял ее, как же мы доберемся до того места!? А как же древние тексты! Они ждут нас! Кусмарт!
Фаркат негодующе ругался, совсем перейдя на арабский, продолжая лихорадочно рыться в карманах, где были напиханы какие-то невнятные фотографии и бумаги с печатями, смахивающие на официальные разрешения.
-Очень важная карта? - заволновался я, наблюдая краем глаза, как обеспокоился водитель, стал кидать настороженные взгляды на нас в зеркало.
Фаркат неожиданно тяжело уставился мне в глаза. Всю его приятельскую веселость как рукой сняло. Без улыбки он стал до отвращения похож на высокомерного Саида ибн Карена, своего полномочного представителя в Петербурге.
-Без карты мы не найдем то место, уважаемый господин Буков! Все срывается! Тур срывается!
-Мне отправляться назад?
-О, нет! Вы должны дать нам время, господин Буков! Я найду ее. В толпе мальчишки, шайтаны, тащат у туристов все, что плохо лежит! Я отыщу вора, будьте уверены, и тогда кому-то не поздоровиться!
Он на некоторое время замолчал, уставившись мне в глаза, затем недоуменное выражение, будто незаметный взмах кинжала, скользнуло по его лицу. Он нахмурился так сильно, что его лоб превратился в одну лишь жирную складку, но тут меня отвлек шофер, здоровый негр в белоснежной футболке и джинсах, с узкими как лезвие сарацинской сабли, карминного цвета губами.
-Все несостоявшиеся экскурсии мы вам возместим, - буркнул он.
-А можно мне глянуть ваши документы, г-н Максим?- произнес Фаркат нетвердо. Он рассматривал туристический ваучер и мой паспорт несколько мгновений, потом расплылся в улыбке, сказавшейся почему-то на поведении шофера. С этого мгновения, шофер не желал скрывать свое пренебрежительное отношение ко мне, словно он был высший примат, а я - так, непутевая зеленая мартышка с вылезшей на груди шерсткой. Я внутренне подобрался. Чего им не понравилось в моем паспорте, шут их знает. Но мне нет до этого дела. Экскурсии оплачены, так что везите меня, куда положено!
Моя гостиница оказалась второй звездности, но чистой. А вот номер подкачал - в окно чуть ли не всунут синий шпиль мечети Аль-Кутубия, так что я подскочил, когда муэдзин вдруг заорал молитву прямо мне в ухо. Пришлось подсуетиться и за малую мзду просить администратора переместить мои вещи куда-нибудь в другое место. В новом сумрачном номере - окна выходили в запущенный сад, апельсины мешают глядеть в слепящее небо, - я завалился на кровать, вытащил из-под натруженной спины пульт телевизора. Разобраться в нем было легко, много проще, чем выбрать передачу мне по душе.
Я нуждался в немедленном отдыхе, в легком сериальчике про кухню, а по телевизору, криво укрепленному на стойке в углу, показывали бесконечные дебаты местных политиков. Арабы, с одинаковыми бородами сменяли друг друга, и я, в конце концов, стал думать, что араб в студии один, только знай себе меняет джеляб - то белый, то темно-ореховый, а то и вовсе гранатовый.
Плюнув с досады, я спустился вниз. Эфемерный город Рабат вызвал у меня определенное жгучее желание узнать его, пошататься по прохладным лавочкам, зайти на базар, попить кофе с зернышками кардамона, что так приятно перекатываются на языке, купить лампу с джином и столик, украшенный затейливой чеканкой, под лампу с джином. А еще мне нужен мавританский сине-красный ковер - подсунуть под столик. Люблю, знаете ли, чтоб коврик в промозглые наши зимы грел мне вечно холодные лапы. Хотя эти самые лапы здесь уже молили о душе, или на худой конец о бассейне, до того жарко было мне. Как они здесь живут, да еще карты воруют, непонятно! Непростые они люди! Хотя чего удивляться!? С самого первого дня Марокко был образован в результате непростых отношений неразговорчивых берберов-кочевников, сурового местного населения и финикийцев, что беззастенчиво вламывались в страну на протяжении столетий. Как и меня, их манили природные богатства, определенная отдаленность страны от торговых путей, изысканные продукты местных ремесел и чудовищные, неподъемные для обычных мозгов, тайны.