От этих мыслей меня слегка замутило, и я оступилась, едва не упав на самом деле на проезжую часть. Испытав отрезвляющий приступ страха, я помотала головой, и голос разума вдруг приказал мне отбросить весь этот поток бреда. У всех все хорошо, значит и у меня когда-то тоже должно все быть хорошо. Надо просто захотеть этого.
«Вы устали от изобилия? Вас тошнит от согласия? Тогда воспользуйтесь Службой Разрыва Связи! Вам будет предоставлен широкий выбор пауз, обрывов, рассоединений и отключений». [1]
Очевидно, мне было пора обратиться в эту службу, чтобы навсегда разорвать болезненные связи с Иваном, Д. и Маусом.
Перейдя дорогу, я шагала по тротуару и, сосредоточившись на мерном стуке каблуков своих любимых синих босоножек, мысленно просила все небесные силы послать мне хоть какой-нибудь видимый знак, дающий понять, что в моей жизни будут еще любовь и счастье. Проходя мимо какого-то бара, около входа я увидела компанию громко смеющихся парней. Один из них вдруг отделился от общей группы, резко вышел вперед и расставил руки, как бы желая меня схватить. Я чуть не вскрикнула от неожиданности, но в следующую секунду узнала его.
Это был Семен! Неисправимый Семен в желтых штанах как у индийца, материализовавшийся посреди улицы, словно джин из древнего сосуда. И как после такого не верить в чудеса и знаки?
— Мне на этой неделе крупно везет! Второй раз уже! — воскликнул он вместо приветствия.
— От судьбы не уйдешь! — с улыбкой ответила я, подражая тону его голоса, и бросилась к нему в объятья.
Он обхватил меня обеими руками, прижал к себе, легко поднял над землей и закружил, под одобрительный вопль своих приятелей.
— Семен! — закричала я, — отпусти, я высоты боюсь!
— А нечего гулять одной поздним вечером! Маньяки ведь кишмя кишат! — взвыл Семен, закручивая меня еще быстрее.
Когда он, наконец, опустил меня на землю, голова слегка закружилась, но мне вдруг стало весело. Печаль, сомнения и дурацкие мысли перестали казаться такими уж непреодолимыми и мучительными.
Сема распрощался со своими друзьями и пошел со мной, проводить меня до остановки. По пути я рассказала ему про Олю, Саню и Ивана, их предстоящую семейную жизнь и шведскую мебель.
— А что? Хорошо! Семья — ячейка общества! Пусть себе женятся, — заявил Семен, когда мы пришли на остановку и встали в ожидании моего автобуса, — ты лучше скажи, надумала что-нибудь?
— Ты про что? — удивилась я.
— Ну как про что? Ты забыла, я же только вчера тебя спрашивал, вот что значит память девичья. Будем от твоих страданий избавляться или нет? — допытывался Семен.
Я на секунду опешила. Он что, действительно снова намекает, на то, что предложил? Хотя какие намеки, ведь он спрашивает прямо, прямее некуда. Я посмотрела ему в глаза, в них горел огонь внимания и преданности, как у сторожевого пса.
— Ты про то, что я думаю? Про «избавление от страданий» с тобой? — осторожно спросила я и, говоря «избавление от страданий», изобразила пальцами кавычки.
Он кивнул.
— То есть, ТЫ предлагаешь МНЕ переспать с тобой? Серьезно? — допытывалась я, как не слишком умственно одаренная девочка. Мне захотелось полностью убедиться, что я правильно его понимаю, и не придумываю то, чего нет, придать звучание этой идее, прочувствовать ее на вкус.
— Да! Я всегда серьезен, хозяин, — сказал Сема и ударил себя кулаком в грудь, а потом вдруг ласково погладил меня по плечу.
И это его касание вдруг неожиданно отозвалось в моем теле приятной волной тепла. Вихрь мыслей вмиг пронесся в моей голове. Я одна, я свободна, меня никто не любит и мне любить уже некого. Он тоже вроде как свободен. Мы молоды и хороши собой, мы совершеннолетние и дееспособные граждане. И что плохого в том, что мы — двое свободных людей проведем вместе ночь?
А на дворе XXI век! И к тому же, мы так удачно встретились именно сегодня, когда мне нужен был кто-то понимающий рядом. В то время, когда некоторые собираются жениться, переехать в столицу, а я готова утопиться. Может быть это, действительно, судьба? И, кроме того, в этот раз я точно понимаю, чего хочет от меня парень, без всяких недомолвок, притворства и лишних вопросов. Что произойдет, если я буду с ним так же откровенна? А если ничего не получится, сможем ли мы все обратить в шутку? Наверно сможем, мы же друзья.