Все захлопали, я воткнула гитару в комбик, встала у микрофона и начала. Эмоции переполняли меня, я злилась. На Настю. На Дыма. На себя. Я заиграла вступление из «Князя». Сбилась. Начала снова и опять сбилась. А потом в меня словно бес вселился.
Я ударила со всей силы по струнам и заиграла другую песню. Приблизив губы к микрофону, и перебирая струны, я проникновенно спела:
«Rape me…»
И продолжила уже бодрее:
«rape me my friend
Rape me, rape me again
I'm not the only one
I'm not the only one
I'm not the only one
I'm not the only one…»
Народ оживился и начал подпевать всем знакомый хит «Нирваны», и я видела, как Дым смотрит на меня со смесью недоумения, страха и неприязни.
Думаю, на этот раз у меня получилось все как надо, и надрыв и хрипотца, потому что, когда я закончила петь, зал взорвался аплодисментами. Я спустилась со сцены, убрала свою гитару в кофр, и прямо из зала прошла в раздевалку, там наспех надела пальто и вышла из клуба. Больше я там никогда не была.
Март 2000 — Люди в черном, «Ракета» и «Субмарина»
Рваные кеды
По первому снегу
В грязных носках
Да по талому льду
Голой ступней
По живому асфальту
И восемь километров по дороге в Сибирь
(с) Смысловые Галлюцинации «Сибирь»
Через год после окончания школы, я почти не вспоминаю прошлое. И зачем его ворошить? Оно мрачно, полно боли и разбитых надежд. После истории с Дымом наши отношения с Настей разладились. Мы стали мало общаться, погрузившись в учебу.
Сдали выпускные экзамены и начали готовиться к вступительным. Для Насти все было решено, она уже два года собиралась поступать в Индустриальный университет на факультет дизайна верхней одежды, и хотя ее родителям пришлось сильно раскошелиться ради такого дела, ее зачислили на платный курс.
А я вдруг решила, что хочу поступить в театральный. Подала документы. Но провалилась на первом же этапе, так как сильно разволновалась. Бабушка сказала, что это к лучшему и, что мне нужно учиться на бухгалтера, так как, цитирую: «Имея такую профессию, можно в будущем быть занятым в любой сфере, при этом обладать финансовой грамотностью, необходимой для жизни в целом», конец цитаты.
Она предложила мне поступить в экономический колледж в нескольких остановках от нашего дома, потому, что там были бюджетные места, и туда можно было ездить на трамвае без пересадок. При отсутствии других альтернатив, я согласилась. Все лучше, чем год болтаться, занимаясь непонятно чем.
Но на бухгалтера был бешеный конкурс, а я не добрала всего один балл. Я уже почти отчаялась, но потом оказалось, что остались свободные места на «менеджмент в общественном питании», и мне предложили зачисление.
В колледже мне понравилось. В нем царила легкая веселая атмосфера студенчества. Преподаватели оказались приветливыми и увлеченными своим делом людьми, новые предметы заинтересовали, и главное — я нашла друзей.
Эту парочку я заметила еще на вступительном экзамене по обществознанию. Коренастый темноволосый парень и крупная высокая девушка блондинка с короткой стрижкой, оба в черных костюмах, серьезные сосредоточенные и строгие. Судя по их виду, можно было подумать, что они или служат в секретной организации «люди в черном», или являются адептами тоталитарной секты. Пока все ждали очереди в коридоре, они держались особняком и разговаривали только друг с другом. Наблюдая за ними, я заметила, как девушка достала из кармана пиджака какую-то маленькую бумажку, разорвала ее на две части, одну дала парню, другую оставила себе, и они, переглянувшись, положили их себе в рот! И я вспомнила, как Дым рассказывал о наркотиках на бумажках, которыми увлекался Курт Кобейн. Я решила, что, возможно, они тоже наркоманы и прямо перед экзаменом приняли какой-нибудь стимулятор мозговой деятельности, потому что отвечали они, тараторя, словно Скэтмэн Джон, при этом без всякой подготовки, быстро, четко, точно и по делу. Правда, парень все же говорил несколько медленнее. Экзаменатор — пожилая преподавательница в квадратных очках в черепаховой оправе долго их не мучила, похвалила за обширные знания и отпустила, поставив отлично.
«Чертовы гении, — с завистью подумала я, — что они делают здесь, интересно, а не в какой-нибудь Академии ФСБ?»
Ответ на свой вопрос я получила в первый учебный день, когда пришла на пары в голубых джинсах с дырой на колене, расстегнутой ковбойке в бело-синюю клетку поверх белой футболки и в белых кроссовках на толстой подошве, немного похожих на огромные куски жевательной резинки. Чтобы еще как-то обозначить свой неформальный стиль, я повязала на шею красную бандану с черепами, а на руку надела металлический напульсник в форме бритвенного лезвия на широкой цепочке, который я случайно нашла у мамы, и существование которого в нашем доме, впрочем, никак не было объяснено. Значок анархии на рюкзаке дополнял образ. Все вместе смотрелось задорно, этакая скромная ниферка — пионерка.