Отбежав на безопасное расстояние, жадно вдыхаем свежий вечерний воздух и хохочем. Но Настя вдруг замолкает, останавливает шаг, потом поднимает глаза к небу и грустно произносит:
— Ничего не будет.
— Ты о чем, — спрашиваю я.
— У нас с Максимом, — скорбно поясняет Настя, — Я видела его с Мэри. Они танцевали, а потом вместе, держась за руки, поднимались в бар.
— Да? А кто это — Мэри? — удивляюсь я.
— Одна местная тусовщица, я давно за ней наблюдаю, шикарная девица. Да ты ее наверняка тоже видела, такая высокая, черные волосы, кожаный корсет, пышная юбка до пола.
— И что с ней? — спрашиваю я, действительно припоминая девушку всю в черном, слегка смахивающую на ведьму.
— Просто она очень крутая. Если ей кто-то понравился, то всё, остальным не стоит встревать. Все парни от нее без ума, можно сказать, она королева этого клуба, — Настя говорит очень печально. Как любая уважающая себя красавица, Настя чтит права других красавиц и не хочет переходить дорогу той, что оказалась вдруг лучшее нее.
И в этот момент на меня накатывает удушающая тоска. Но я думаю, что это даже в какой-то мере справедливо: если есть, принцессы, то должны быть и королевы. И все-таки, понимаю, что не смогу уже забыть той минуты, когда увидела тебя, твой взгляд и твою улыбку. И если для Насти, ты был бы просто очередным трофеем в копилке поклонников, то для меня отныне ты — безумная мечта, которая будет гореть во мне вечным огнем, но никогда не исполнится.
[1] Порочная любовь послана небесами
Но ты поморщишься, и страсть угаснет
Мое сердце полно горечи, твое тело занято
Мое тело сломано, твое изогнуто
Вырежи свое имя на моей руке
Вместо боли я почувствую очарование
Ведь ничего уже не поделаешь
Каждый раз это я и ты, я и ты.
Декабрь 2000 г. — Pretty Fly, союз с понаехавшим и итальянский жеребец
Он не нашел себе другую,
он влюбился в ведьму, и
Ушел на дно, камнем на дно
Он вылетел за ней в трубу
(с) Сплин — «Моя любовь»
Методист нашей группы англичанка Лариса Викторовна в конце пары по английскому радостно объявила, что близится католическое Рождество. Она была буквально помешана на этом празднике и каждый год в честь него устраивала среди своих студентов конкурс песни на английском языке. Вот и в этот раз она напомнила, что мы — как ее группа, должны приготовить к этому празднику какую-нибудь запоминающуюся яркую песню. Тем временем, мы с Олей, как обычно, сидели на задней парте, увлеченно писали друг другу записки, перешептывались и хихикали.
— Не понимаю, что это за слово, — написала Оля и подчеркнула карандашом среди текста в учебнике слово «pedestrian».
— Пешеходный, — ответила я.
— Пе-дис-три-ан, — усердно забубнила Оля, — педистриан, ну и слова у них, бедные пешеходы! А это что за слово?
Она указала на слово «wholesaler».
— Кажется, оптовый торговец или продавец, что-то в этом роде, — шепотом ответила я.
— Ху-ли-за-лер?! Нет, они точно все там чокнутые! — выдавила из себя Оля, краснея и еле сдерживаясь, чтоб не рассмеяться в голос.
— Какой еще «хулизалер»?!! Это читается как «холсэлэ», — тоже смеясь, сказала я.
— Но почему? Ведь слово «who» читается как «ху»? — упиралась Оля.
— Потому, что тут не «who» а «whole», — втолковывала я ей.
— Но ведь «whole» — это же дыра?!
Заметив наши смех и шушуканье, англичанка подошла к нам и сказала:
— Никишина и Мухина, опять веселитесь? Уже над сценарием начали работать?! So, It`s wonderful! Назначаю вас ответственными за мероприятие, с вас музыкальный номер! In English!
Когда пара закончилась, мы обсудили наше положение и поняли, что влипли! Справиться вдвоем не представлялось возможным, что это за музыкальный номер, где участвуют всего двое? Жалкий дуэт? Нас ждет позор и провал! Надеяться, что в группе найдутся добровольцы, не приходилось, все предпочитали отсидеться в кустах, тем более нас официально назначили. На Каща тоже сильно рассчитывать не стоило, во-первых, он был в немецкой группе, а во-вторых, абсолютно не творческая личность, вдобавок избегающая всякой публичности.
— Нам нужен кто-то третий, для гармонии, — сказала Оля, — и лучше, чтоб мужик.
— Оля, у нас в английской группе всего трое парней, выбор не велик, — печально заметила я, так как, все эти три персонажа были весьма и весьма сомнительны.
Первый Дима Зуев — упитанный, медлительный, добрый, но не слишком симпатичный и умный, совершенно без чувства юмора. Разглядеть в нем сценический талант было практически невозможно. Второй закадычный друг Димы — Вася Власов, об этом даже и даже и думать было нечего — маленький, худенький, с бегающими глазками, шепелявый ботан и женоненавистник. Третий — Ваня Новиков — ничем не примечательный, средний во всех отношениях парень.