— Не факт, — пробурчала я себе под нос, покорно следуя за ним.
Дверь за нами захлопнулась, и мы остались с Иваном вдвоем, под козырьком на крыльце клуба, слабо освещенном тусклым светом фонаря. Была уже глубокая ночь, а погода стояла сумасшедшая. Казалось, что вокруг разверзся ад. Внезапно наступившая оттепель растапливала снежные сугробы, и они превращались в многочисленные потоки грязной талой воды, ручейками струившейся по асфальту. С неба лил сплошной стеной ледяной дождь вперемешку со снегом. Кругом стояла темнота, шелестели струи воды, крупные холодные капли барабанили по крышам и оконным отливам окрестных домов. Глотнув сырого пронизывающего насквозь ветра, я нерешительно спросила:
— Ну, что будем делать?
Вместо ответа Иван сделал шаг в мою сторону, положил руку мне на плечо и вдруг поцеловал меня. Я вздрогнула от неожиданности, и чуть было не оттолкнула его, но прикосновения его губ были такими завораживающими, что я в следующий миг даже удивилась, почему мы раньше этого не делали. Было ощущение, словно это не первый наш в жизни поцелуй, а воссоединение после долгой разлуки. Я вдруг поняла, что зря все это время боялась себе признаться, что чувствую к Ивану нечто большее, чем простая дружеская симпатия. Все, что я раньше представляла и придумывала о любви, в один миг затуманилось и померкло под расплывчатым светом фонаря. Смутные полустертые детские фантазии о романтике затмило абсолютно живое ощущение близости.
Вдруг из темноты послышались чей-то смех и одобрительные пьяные возгласы, что-то типа: «У-у! Давай-давай!!!»
Прекратив целоваться, мы с Иваном посмотрели в сторону, откуда шли крики, не увидели ничего, кроме двух-трех темных силуэтов и пары огоньков зажженных сигарет, я рассмеялась.
— Нам пора! — тихо произнес Иван, и, взяв меня за руку, сделал решительный шаг с крыльца «Саббата» в холодную мглу ночи.
Мы шли, держась за руки как дети, под потоками дождя и мокрого снега, останавливаясь под козырьком почти каждого подъезда, чтобы вновь и вновь целовать друг друга и сжимать в объятиях, словно мы открыли неисчерпаемый клад, или волшебный сосуд полный необузданной дикой энергии. Студеный злой ветер и вода, льющаяся с неба, заставляли нас опомниться и идти вперед, но нас притягивало друг к другу, как магнитом, и все повторялось снова.
Мне казалось, что мы идем целый час, а то и два, и я уже смирилась с тем, что это безумие будет длиться вечно. Но когда мы отирались у очередного подъезда, Иван вдруг достал из кармана ключ, и, повернув его в замочной скважине, распахнул железную дверь и потянул меня за руку в гулкую и теплую темноту дома.
— Ванечка, куда ты меня ведешь? — жалобно спросила я.
— Тут друг мой. Уехал. Я пока живу. У него, — отрывисто объяснил Иван, и мы стали пониматься по лестнице.
То ли это на меня подействовал выпитый в клубе коктейль, то ли мой разум затуманился после поцелуев, я, уцепившись за рукав Ивана, шла за ним.
В квартире друга Ивана было темно и тихо. Мы нарушили тишину шумным дыханием, звуком падающих на пол промокших курток и хлюпающих ботинок, шорканьем заледенелых краев штанин по паркету. Только тогда я поняла, насколько сильно замерзла. Было мокро, и холодно, все тело била дрожь, так что стучали зубы, и почему-то было очень смешно.
— Иди в душ, грейся скорее, я пока чайник включу, — улыбнувшись, очень ласково и по-домашнему сказал Иван. Он метнулся в комнату и тут же вернулся, вручая мне мягкое полосатое махровое полотенце.
Наверно я в тот момент сошла с ума, но мне очень нравилось происходящее. Было ощущение, что мы с ним уже давно вместе, живем под одной крышей и вот вернулись с вечеринки в свой тихий уютный мирок. Я зашла в ванную, радостно отметив, что там было довольно чисто и аккуратно, учитывая, что тут живут парни — студенты. Я включила воду, настроила нужную температуру и с наслаждением подставила под нее замерзшие руки. Потом я сняла с себя джинсы, водолазку, белье и противные насквозь мокрые носки, залезла в ванну, включила душ, и, задернув полупрозрачную голубую шторку, встала под сказочно горячие струи воды. Было так тепло и хорошо, что я даже не сразу заметила, что Иван тоже вошел в ванную, и, чуть отодвинув штору, смотрит на меня.
В первую секунду у меня был порыв завизжать, как это делают мультяшные герои, когда их кто-нибудь застигает в душе, в клеенчатой шапочке и со щеткой на длинной ручке, но я решила, что это глупо и непоследовательно. Он уже все увидел. И вряд ли это было для него чем-то новым. Я понимала, что Иван тоже дико замерз и хочет погреться. А душ принимают в основном без одежды. Ведь я же сама не подумала о том, чтобы закрыть дверь, как бы подсознательно оставляя за ним выбор, войти или нет. Оказалось, это и было тем самым знаком — сигналом к действию. И выбор был им сделан, поэтому я просто обернулась и позвала: «Иди ко мне».