На площади уже начались приготовления к вечернему пиру, и мужчины-слуги устанавливали деревянные столы. Потихоньку стало смеркаться, и по периметру зажгли с десяток факелов. Гирляндами живых цветов были украшены все окружающие дома, создавая неповторимую атмосферу праздника. Немного в стороне, небольшая группа музыкантов репетировала веселые мелодии, играя на флейтах, бубнах, барабанах и свирелях. Вокруг царила веселая суматоха, и София счастливо улыбнулась, осознавая, что все это затеяли в ее честь.
- Жрица! - К ней подошел Захар и низко поклонился. - Чем могу быть полезен?
- Пока ничем. Я должна перед Советом заглянуть к Кириллу.
- Как устроились? Все в порядке?
- Да. Спасибо. И служанка очень милая. Мне она понравилась. Я думаю, мы поладим. - Девушка улыбнулась, вновь оглядываясь по сторонам. - Как здесь красиво! И все благодаря вам.
- Стараюсь, как полагается, отпраздновать возвращение истинной королевы Беливайза.
- Вы извините, но я пойду, а то Кирилл, наверное, уже заждался. Увидимся на Совете.
- Не смею задерживать. - Захар пошел к столпившимся вампирам, отдавая на ходу приказания. - Нет, не сюда, остолоп! Этот стол ставь левее.
Девушка распахнула дверь в дом Кирилла, решив войти без стука. Вряд ли он будет против такой вольности. Вдруг раздались женские стоны, и она, чувствуя, что сейчас произойдет очередная неприятность, резко вбежала в комнату, ожидая увидеть что угодно, только не любимого в объятиях Авроры. Она сидела на нем сверху и, прикрыв от удовольствия веки, совершала ритмичные быстрые движения. Кирилл лежал, закрыв глаза, сцепив свои пальцы с пальцами девушки. Они были полностью обнажены, и София застыла на пороге, не в силах пошевелиться. Эта картина сплетенных тел и страстных стонов Авроры, словно раскаленным клеймом, выжглась в сознании. Земля ушла из-под ног, и юная волшебница схватилась за сердце, которое, казалось, перестало биться на то время, которое она смотрела на любовников. Хватая ртом воздух, она попятилась к выходу, пытаясь хоть немного прийти в себя. Как он мог так жестоко с ней поступить, зная, что она придет с минуты на минуту? Как можно вот так взять и за секунду растоптать человека? Нет, она была не просто растоптана, она умерла в той комнате, возле их ног. Девушка, находясь в шоке, схватилась за Амулет силы и, зачерпнув энергии, накрыла себя невидимостью и со всех ног бросилась бежать из лагеря, вытирая на ходу слезы и сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Она не могла больше ни минуты находиться в месте, где ее так жестоко предали. Только бешеный ритм сердца все еще напоминал, что она жива.
. Тук... Тук... Тук...
Вот охранник на дороге сторожит невидимые ворота, только он задремал и не заметил, как они материализовались и тут же исчезли.
Тук... Тук... Тук...
Она все дальше и дальше от лагеря.
Тук... Тук... Тук...
Волшебница старалась прислушиваться к сердцу, которое, казалось, билось уже в горле, чтобы окончательно не погрузиться в пучину отчаяния и безысходности.
Тук... Тук... Тук...
Воображение начало в красках рисовать воркующих любовников, посмеивающихся над ее нелепой ревностью. София резко остановилась и рухнула на колени, уткнувшись лицом в мягкую траву. Она обняла себя и громко зарыдала, не в силах избавиться от щемящей боли в груди. Для чего ей Господь послал эту любовь, которая ничего, кроме горя не принесла? Черный лес вокруг зашелестел своими кудрявыми листьями, словно пытаясь успокоить и придать сил, но девушке было все равно. Все равно, что будет дальше с ней, с реликвиями, с Кириллом, да и с целым миром. Хотелось просто закрыть глаза и вырвать из души эти адские мучения. Тело Софии сотрясала нервная дрожь, поток слез иссяк, она чувствовала себя опустошенной и разбитой. Поднявшись с земли, она медленно и бесцельно побрела сквозь лес, стараясь ни о чем не думать. На вопрос «что делать дальше?» не было ответа, потому что жизнь утратила всякий смысл. Хотелось умереть здесь и сейчас, чтобы вместе со смертью исчезла эта тупая боль от предательства любимого человека. Она все шла и шла, пока ноги не подкосились от усталости, и она не рухнула на землю под деревом. Тогда София свернулась клубочком и закрыла глаза, моля Бога о том, чтобы утро для нее не наступило.