Девушка наконец нашла в себе силы оторваться от дерева, к которому всё это время стояла прислонившись.
- Ладно, но боюсь осознание этого мне не поможет. Вы идите, а я к лекарю схожу…
- Я с тобой, - Саша подошёл к ней. – Баш мне голову оторвёт, если с тобой что-то случится, пока ты идёшь.
Что же, доводы принца оказались довольно весомыми, чтобы четверо друзей распрощались и разошлись кто-куда: Мария с Александром к Теодору, а Элдор с Мэлдором пошли на конюшню – всё-таки верховую езду им не запретили.
А императрица с принцем тем временем медленно шли к покоям главного лекаря. Но если Саша предпочёл не ломать голову над тем, что же происходит с подругой, - ему, итак, сообщат, - то Мария шла глубоко задумавшись. Что же с ней происходит? Голова кружится с утра. С этого же срока болит живот. Она, конечно, понимала, что врать Башу о том, что боль прошла было не очень хорошо, но так он никогда бы от неё не отстал. Ну, что же, лекарь всё объяснит.
Как раз в этот момент они дошли до того крыла дворца, где находился лазарет и покои, а по совместительству, приёмная лекаря. Саша постучал первым и заглянул внутрь. Старый целитель сидел за своим столом, что-то смешивая в прозрачных склянках. И это “что-то” издавало жуткий запах. Но, когда дверь в его покои открылась, она поднял голову.
- О, мой юный принц, здравствуй-здравствуй. Что, ноги болят?
- День добрый, Теодор, но проблема не у меня.
Принц отступил на шаг, пропуская свояченицу вперёд. Лекарь внимательно и немного удивлённо посмотрел на неё поверх очков, для чего ему пришлось опустить голову.
- Императрица Мария? Давно я Вас не видел. Что-то случилось? – лекарь подошёл к ней, поддерживая за плечи и сделал знак принцу, чтобы он закрыл дверь с той стороны и не мешал. А девушка рассказывала ему все свои ощущения с самого утра.
Саша, как правильно воспитанный принц, послушался лекаря и решил подождать снаружи. Ждал он долго. По крайней мере, так показалось ему. За прошедшие в ожидании полчаса он успел измерить шагами весь коридор, из которого можно было попасть и к лекарю, и в лазарет, и на лестницу. Он уже думал, не зайти ли ему, когда от лекаря вышла Мария. Лицо её выражало поражение новостью, сравнимой по весомости со смертью или воскрешением. Глаза широко распахнуты. Выйдя, императрица тут же закрыла за собой дверь, облокотившись к ней спиной. Она молчала, не меняя выражения лица.
- Мария, - Александр подбежал к ней. Девушка медленно подняла голову на юношу. – Ну?
Девушка нервно улыбнулась. Улыбка была какая-то неуверенная, постоянно дрожала, как солнечные блики на воде. Спустя минуту молчания, она наконец смогла произнести.
- Знаешь, Саш… ты скоро, наверное… станешь… дядей… Месяцев через… восемь…
У Александра глаза полезли на лоб от удивления. Принц лишился дара речи, тогда как глаза говорили яснее ясного, опустившись на живот императрицы. Девушка, расстегнув куртку и натянув лёгкую ткань свободной рубашки, обозначила совсем немного, но довольно ощутимо округлившийся, в сравнении с её тонкой девичьей талией, живот…
========== Глава 20. Волчьи глаза ==========
- Слушай, а Башу ты собираешься рассказывать когда? – Саша наконец смог задать давно мучивший его вопрос, когда они дошли до нужного этажа. Мария улыбнулась.
- Ну, я думаю сейчас рассказать. К вечеру, (кстати, смотри, уже вечер), - девушка указала на вид из окна. Уже было темно, - всё успокоится, и Баш отреагирует, не задумываясь о проблемах. По крайней мере, я надеюсь.
Саша улыбнулся. Они уже дошли до покоев принца и царицы, и Мария начала явно нервничать. Александр это понял и, чтобы не усиливать впечатление от столь неожиданной новости, попрощался, пожелал удачи и ушёл. А девушка, собравшись с духом, открыла дверь. На неё пахнуло по весенним ветром.
Было самое начало марта. Воздух был немного промозглым из-за частого дождя. Девушка огляделась. Свет был потушен. И даже огня в камине не было, хотя, когда она уходила, он пылал вовсю. Царица удивлённо посмотрела вперёд – дверь на балкон была распахнута настежь. Она порадовалась тому, что узнала о том, что находится на пятой неделе беременности в марте. На мгновение она улыбнулась, вспомнив ночь после празднования дня рождения одной из сестёр Баша, Татьяны, и девушка даже придумала, что начнёт разговор с упоминания этого, но вскоре улыбка пропала у неё с губ. Уж очень жутко было в темноте. На балконе она разглядела тёмный силуэт высокой фигуры Баша.
- Баш, - позвала она. Он вздрогнул, но не обернулся. – Баш, мне с тобой надо поговорить.
- Сомневаюсь, что это хорошая идея, - его голос звучал глухо и как-то зловеще. Девушка почувствовала, как её пробрал холодок, но она не остановилась. Севастьян не двигался. Царица положила руку ему на плечо, позвав ещё раз, но тут же отдёрнула. Принц резко обернулся к ней, отступив на шаг назад. Мария еле сдержалась от крика, увидев его глаза. Вот это действительно было страшно… на неё смотрел глаза волка, с вытянутыми зрачками… Девушка попятилась назад, всё больше бледнея с каждой минутой. Но внезапно Баш спросил:
- Чего тебе?
- Да… я… это…
- Зачем пришла?!
Глаза Баша ушли на второй план. Царица в ужасе уставилась на супруга, тогда как сердце у неё колотилось, как у птицы, которая лежит перед кошкой с подбитым крылом. Но она промолчала. Нельзя передать, насколько это страшно выглядело и как страшно стало самой царице. В конце концов, её сердце ухнуло куда-то вниз, когда она подумала о том, что здесь не обошлось без тёмной магии. В глазах начало нестерпимо жечь. Императрица поняла, что плачет. Плачет от ужаса и страха. Вновь посмотрев в глаза мужа, она заметила хищнический блеск, какой бывает у медведя, который заметил того, кто прервал его спячку посреди зимы.
- Уходи!!!
Царица вздрогнула, уловив почти полное сходство его голоса с волчьим рыком, и выбежала с балкона, поспешив запереться в соседней комнате. Убедившись, что дверь плотно закрыта, императрица, дрожа всем телом, сползла по ней на пол. Слёзы она не вытирала - она их просто не замечала, хотя щёки и глаза у неё давно были мокрыми. Царица устремила умоляющий взор на кусок неба, видневшийся из окна и начала шептать молитву. И молилась девушка до тех пор, пока не уснула, улегшись на пол и руками обнимая свой живот, будто защищая будущее дитя от ночных ужасов.
Разбудил её не свет, бивший из окна, а собственный супруг, который настойчиво будил её. Его глаза выражали крайнюю встревоженность. Императрица вздрогнула и резко села, отползая от него, но недалеко. За ней была стена. Принц удивился.
- Маш, ты чего? С тобой всё в порядке, родная?
- Что вчера было? – срывающимся голосом спросила она. – Баш, что с тобой?
- Марусь, я… Я не могу тебе это объяснить… Тем более, от этого не избавиться уже… Маш, ты плачешь?
Царица и правда плакала. Опять. Почти навзрыд, спрятав лицо в ладонях. То ли от облегчения, то ли от ужаса перед новой обозначившейся проблемой. Но как же ей стало хорошо, когда она на мгновение поверила, что всё, что было вчера вечером ей показалось. Всё это был ужасный сон. А всё потому, что Баш просто обнял её. Крепко-крепко. Ласково поцеловал в макушку, начал шептать что-то, от чего на душе стало легче. И Мария стала успокаиваться. Севастьян сказал что-то, от чего она усмехнулась, вызвав весёлую улыбку и у принца.
Но, как бы хорошо ей не стало, царица так и не стала ему говорить о ребёнке. Чёрное сомнение поселилось в её сердце и Мария решила любой ценой понять, что происходит с Башем. Выяснить это и помочь ему. Ибо потерять его она не сможет. Разве что, вместе с собственной жизнью. Но у них (хотя, пока что только у неё) есть стимул для жизни долгой и счастливой. И этот стимул сейчас рос и готовился выйти на свет под сердцем младшей царицы Обена.
***
Прошло полтора месяца…
Да-а, Мария никогда не думала, что ей придётся скрывать свою беременность аж до десятой недели, тем более что она сто раз успела пожалеть об этом. Мало того, что её ужасно тошнило первые несколько недель осознанного положения и только недавно это закончилось. Так ко всему прочему Баш почти… Хотя, почему почти? Он теперь вообще не появлялся в их комнате с наступления темноты.