Вскоре разговор отца и сына перешёл в более мирное русло, и в коридоре раздался их смех. Радость от жизни – что может быть лучше?
***
Услышав осторожный стук в дверь, Яра пригласила постучавшего войти. в комнату вошла Мария, опираясь на белоснежный посох, подаренный ей Гормом. Было видно, что ходить ей тяжело, но королева не это не обратила особого внимания, хотя и предложила ей сесть. Мария отказалась, ссылаясь на то, что ей будет тяжело вставать.
- Вы просили зайти после обеда, Яра Андревна.
- Да, я с тобой хотела поговорить. Это относится к воспитанию наследника.
Мария поджала губы. Всё её внутреннее Я взбунтовалось против этих слов: “Откуда она знает, что это наследник? Может это девочка? И зачем обсуждать воспитание, я сама знаю, как воспитывать детей. Или, как по-вашему, чем я в Ямлезе занималась после рождения Арслана? Била баклуши?!”
- Не смотри нас меня так, Мария. Я считаю, что тебе пока рано самой воспитывать детей. Ты жена наследника. У тебя, итак, дел много будет. В будущем вам предстоит много важных встреч и поездок. И ты обязана быть с ним. Тем более, если, не дай Царь, будет война. Ведь, насколько я знаю, ты училась военному делу, - лицо королевы выразило глубочайшее презрение. – Значит, ты должна будешь находиться на поле боя.
Мария с трудом подавила в себе приступ злости и желания высказать матери мужа всё, что она думает о её идее.
- Но, кому же я доверю ребёнка?
- Мне. Я всё равно не занимаюсь политикой и вполне смогу воспитать его так, чтобы он стал настоящим правителем.
- Но ребёнок должен находиться с матерью, Ваше Величество, - возразила Мария. – Я по своему опыту знаю, какого это, когда растёшь без…
Девушка осеклась, подумав на мгновение, что её может постигнуть та же участь, что и её мать. Как же будет жить её семья, если она умрёт после родов? Но Яра явно не заметила, как побледнела царица.
- Ты сама ещё дитя, как ты можешь исполнить роль матери, скажи мне? Когда я в первый раз родила, мне уже было тридцать лет. А тебе ещё даже двадцати четырёх нет.
- Моего ребёнка я не отдам никому, - категорично заявила императрица, грозно нахмурив брови и вышла за дверь, не желая продолжать этот разговор дальше. Он, итак, пробудил в ней те чувства, которые она ещё не испытывала ни разу в жизни. Страх умереть, оставив своего ребёнка без матери, когда он даже ещё понять не сможет, кто она.
Мария остановилась на углу коридора, чтобы вытереть непрошенные слёзы, побежавшие по её щекам, приятно холодя разгорячённое гневом лицо. Она не хотела оставлять Баша, не хотела покидать сестёр и дочь (Мария чувствовала, что это будет девочка и злилась, когда её пытались переубедить. Один Баш благоразумно молчал, полностью положившись на волю Царя и Девы). Императрица не боялась смерти – она боялась её последствий.
Царица так ушла в свои мысли, что совершенно не заметила Баша и Роберта. Принц нахмурил брови, догадываясь о том, почему его супруга ударилась в слёзы. Они с отцом переглянулись. Роберт ободряюще кивнул и ушёл, чтобы поговорить с женой, а Севастьян подошёл к Марии.
- Маш…
Императрица вздрогнула и подняла голову.
- Опять с мамой разругались?
Девушка ничего не ответила, опустив голову и проведя ладонью по животу. Она улыбнулась.
- Толкается.
Баш прямо просиял. Мария сама положила его ладонь так, чтобы и он тоже почувствовал. Радостный принц посмотрел на супругу.
- Вот, видишь, даже он тебя ободряет. А ты тут ревёшь.
- Тогда убеди свою мать, что Я должна воспитывать ребёнка, а не ОНА, чтобы я не ревела, - обиделась царица.
- Так вы из-за этого рассорились! – вздохнул принц. – О Царь, дай мне терпения. Маш, до родов осталось всего ничего, потерпи чуть-чуть.
- Что изменится после? Разве что, если я… - она осеклась. Говорить о своих страхах мужу она не собиралась. Но было поздновато. Севастьян внимательно посмотрел на жену.
- “Если ты” что?
- Ничего… Баш, я очень устала, давай я вернусь к себе?
Принца насторожила не законченная фраза, но он не стал добиваться от неё ответа: захочет, сама скажет. Он кивнул.
- Может, тебе помочь? Ты еле на ногах стоишь.
Мария пожала плечами, выражая своё согласие. Севастьян приобнял её и взял за руку, и так они дошли до их покоев.
Мария так ничего и не сказала больше, раздумывая над чем-то своим, и не делилась мыслями ни с кем больше.
Вечером к ней зашли элитарии – точнее, те из них, которые оставались в городе. Они долго подбадривали подругу. Хотя, на самом деле, скорее запугивали своими шутками, которые основывались на рассказах их сестёр и жён, которые уже успели родить к тому времени. Императрица лишь качала головой и закатывала глаза, говоря, что подобное её вряд ли испугает, а потом, чувствуя новый накат страха, переводила разговор на дела.
К ней залетал и Восточный, донеся до императрицы весть о том, что злейшая соперница Софии на сердце турмана Адиля скончалась на днях – в столице Ямлеза была эпидемия чумы. Остальные члены правящей династии и сестра императриц Обена остались живы. Мария, по своему обыкновению, не захотела радоваться этому событию, и лишь пожелала Марихан попасть в Небесное Царство, а её одиннадцатилетнему сыну – сил и выдержки, чтобы пережить смерть матери.
Весть об этом снова пробудила страх царицы. Но она смогла быстро себя уверить в том, что если молиться, то всё будет хорошо. На всё воля Царя и Девы!
========== Глава 26. Предсказание ==========
Вопреки опасения Баша, последовавшие за ссорой Марии и королевы Яры три недели обратились в дни тишины. Они практически не общались и старались избегать друг друга, чтобы не повторять неприятный разговор, хотя обе не оставляли надежды доказать свою точку зрения. Правда принц всё равно беспокоился, не зная толком того, что может быть нормальным на девятом месяце, а что нет. На что Роберт отвечал, что всё в порядке, и это нормально.
Было третье сентября, когда вопреки желаниям обоих правителей, Мария и Яра остались в одной комнате. Королева зашла утром к сыну за чем-то, с ней пришли и старшие дочери: Наталья и Татьяна. Девушки тут же подлетели к Марии, заводя разговор о чём-то очень важном, Яра была вынуждена остаться. Баш только был рад – ему надо было уходить на совет к отцу, и он попросил мать присмотреть за императрицей, а сам ушёл.
Мария с энтузиазмом поддержала разговор сестёр мужа, так как те наперебой говорили что-то невразумительное о самой старшей из детей Роберта и Яры. Как оказалось, Ольга решила приехать вместе со своим маленьким сыном к ним из своего островного государства вместе с мужем, королём Наравом.
- Ольга писала, что у её сына глаза голубые…
- … а волосы золотые…
- Весь в отца. У короля Нарава было много поклонниц, когда он ещё был принцем.
- Это не удивительно, судя по вашим рассказам, - улыбнулась Мария, которая уже успела составить себе портреты описанных ей лиц.
- О да, это точно…
Татьяна снова что-то защебетала, не замечая ничего вокруг, но её перебила мать. Королева, нахмурившись, подошла к невестке. Мария вела себя немного странно. Казалось, ей было больно сидеть, пока она не вскрикнула. Яра без труда поняла, что происходит. Обернувшись к Татьяне, она сказала:
- Иди за повитухой, живо.
Немного напуганная Татьяна, выбежала в коридор, услышав приглушённый дверью стон младшей царицы Обена.
***
Баш уже раз десять раз успел пожалеть о том, что вообще пошёл на этот совет. Воеводы, лорды и приехавшие наместники не рассказывали ничего нового. Про зверолюдов и Кору он, итак, всё знал, а слушать это в который раз не приносило никакого удовольствия.
Баш стоял рядом с отцом у стола, за которым и расположился совет, а двери в тронный зал были, по обыкновения распахнуты настежь, благодаря чему принц смог увидеть, как в коридоре показалась взволнованная Татьяна. За ней шла какая-то женщина. Принц видел, как сестра отдала какой-то приказ стражу у дверей, а сама быстро убежала вместе с сопровождавшей её к лестнице наверх. Принц нахмурился: неужели что-то случилось?