Вскоре оборотень схватился за голову стараясь унять головокружение. В этот момент Мария и нанесла ему удар в живот, так как при её росте, — метр семьдесят четыре, — было трудно достать до сердца. Она отскочила в сторону, когда дракон рухнул бездыханный на землю. В глазах девушки всё ещё прослеживалась паника и холодность, движения были рваными, как и взгляд, и слова. Мария сглотнула, закрывая глаза и опуская меч.
— Ты… да ты… совсем?! — наконец закончил фразу Баш. У него просто слов не хватало, чтобы выразить своё изумление, беспокойство и даже некоторую злость. — Мария, ты что? Тебя же могли…
— … убить, — оборвала принцесса, сердито смотря на парня. Ноги немного подкашивались. То ли от усталости, то ли от страха.
— Сумасшедшая, — произнёс он, подбегая к подруге и осматривая ту с ног до головы. Он заметил засохшую на шее кровь. — А это откуда? Мария, твои сёстры не зря тебе запретили идти сюда. Ты плохо владеешь левой рукой, как собралась сражаться?! А кольчуга где? Не зря же мы её одеваем!
Принцесса опустила веки, стараясь не кричать и не плакать. Ей было до ужаса обидно и больно. Ранка на шее и рука ныли хором, не давая сосредоточиться на одном. Мария старалась уловить из этой серенады хоть небольшую толику смысла возмущений Баша, но она этого просто не видела. Когда он наконец перестал говорить, заметив, что она не реагирует, принцесса твёрдым, низким голосом спросила:
— Всё?
Баш, немного сбитый с толку, не нашёл, что ответить. Мария, не поднимая глаз, отвернулась от него и пошла вперёд, стараясь задушить в себе рвущийся наружу крик, вместе с которым она рассчитывала выплеснуть из себя всё то, что накопилось за день, вплоть до предсмертной паники. Но парень не собирался так легко сдаваться и схватил девушку за руку. Принцесса остановилась.
— Мария, всё хорошо? — тихо спросил он.
Та выдернула руку, так и не ответив. Баш решил её пока не трогать, но шёл всё же как можно ближе к ней, стараясь не отставать. У него глаза на лоб полезли, когда он увидел Адиля. Оба вздрогнули, когда раздался радостный возглас. К ним бежала София.
— Адиль, ура! — воскликнула, бросаясь на шею мужу. Турман выглядел немного сбитым с толку, но нисколько не разочарованным.
— София, я не думал, что ты сражаться умеешь.
— Она и не то сможет тебе показать, — наперебой говорили Евдокия и Анна, заливаясь от смеха. Такого детского счастья на лице турмании они ещё не видели, и выглядело это, мягко говоря, странно, особенно если включить в обозрение облачение девушки. — Ты устанешь удивляться.
Смеялись все, только у Марии не хватало сил даже для приличия улыбнуться.
Вторая победа была бурно отпразднована. На поле, посреди лагеря разожги костёр. Оборотни плясали вокруг, распевая свои песни, который очень нравились обенцам, уставшим, но счастливым. Кое-кто из людей тоже начал танцевать вместе с драконами. Так как вино в Обене не приветствовалось, все пили квас. Вкушая его, было чувство, что пьёшь жидкий хлеб. Все веселились, пели и пили.
Евдокия никак не могла перестать улыбаться, смотря на Софию, которая уже несколько часов не «слезала» со своего мужа. А Адиль постоянно смеялся, подшучивая над этим. Но турмания не обижалась, только улыбалась в ответ. Наконец они отвлеклись друг от друга, увидев Анну и Эдана. Те танцевали с оборотнями, постоянно держась за руки. Оба смеялись.
— Я пропустил что-то? Анна влюбилась, или это ваш брат? — спросил Адиль, опуская Софию на землю. Евдокия подошла ближе.
— Бери выше. Она обручена с ним. Если Царь позволит, в конце весны устроим свадьбу.
София опять улыбнулась, увидев вытянувшееся лицо мужа и ткнула его в бок.
— Адиль, прекрати, ей пятнадцать, в конце концов.
— Но ведь прошло не так много лет. Ей должно быть одиннадцать, — турман недоумевал.
— Мы же побывали в другом мире. А там время идёт по-другому. Здесь прошёл только год, а там — целых пять лет, — Евдокия приветливо улыбнулась турману, обводя взглядом всех вокруг. К танцующим присоединился и Володар.
— Ну, по крайней мере, я понял, почему вы все три так взросло выглядите. Хотя… вам можно дать намного больше шестнадцати.
— Гены многих поколений и лет, — произнесла турмания, кладя голову на плечо мужа. Какое-то время они молчали, с удовольствием наблюдая за веселившимися воинами. Адиль перестал улыбаться, заметив, что Мария мрачна. Она похоже до сих пор не оправилась после дневных событий. О, турман понимал её. Сам, когда в первый раз оказался на волоске от смерти во время очередного покушения, с трудом пришёл в себя на второй день и заставил себя заняться государственными делами.