Как жаль, что столь приятные сны, которые так хочется досмотреть до конца, не выпускать как можно дольше, закачиваются в самый интересный момент, сожжённые солнечными лучами, что светят в глаза. Тогда испытываешь крайнюю досаду, но сделать ничего не можешь.
Сейчас Эсманур это понимала, как никто. Роль регента Ямлеза давалась ей на удивление легко. Паши стали к ней относиться даже более уважительно, чем к старшей турмании. Малика, правда, ничуть не злилась. Даже наоборот, помогала дочери во всём, давала советы, если Эсманур не знала, как поступить. Хотя… девушка редко к ним прислушивалась в серьёз. Чаще всего ей мысли приходили ещё до того, как Малика успевала договорить фразу до конца. Единственное, что не нравилось матери Адиля, так это то, что взошедшая на трон турмания всеми силами старалась поддерживать мирные отношения с купцами из северных и западных стран, что жили в Веркине. Восток и юг практически полностью принадлежали Ямлезу, хотя некоторые захваченные государства умудрялись возвращать свою независимость по крупицам и отделялись от империи.
Свесив босые ноги со своего ложа и опираясь руками о подушки, турмания позвала рабынь. Четыре молоденькие девушки лет семнадцати вбежали в покои госпожи. Одна несла таз, полотенце и кувшин с водой для умывания. Вторая бросилась доставать и расставлять на ковре перед госпожой многочисленные шкатулки с драгоценностями. Третья стала причёсывать рыжие волосы Эсманур. Четвёртая же ожидала своей очереди, держа в руках платье турмании. Когда Эсманур была готова, подали завтрак, по окончании которого, девушка направилась в покои брата-турмана. Остальные её братья были рассеяны по миру — путешествовали.
Не успела девушка сесть за письменный стол, как началось… в покои вошёл стражник, с копьём в руке. Поклонившись, он произнёс:
— Госпожа, пришёл Али-паша. Он просит Вашей аудиенции.
— Начинается, с утра пораньше, — Эсманур со вздохом закатила глаза, а затем сделала жест рукой, отдав тем самым приказ позвать пашу. Её брови невольно взлетели вверх, когда мужчина в богато расшитом халате и чалме рухнул на колени и громко стукнул лбом об пол. Турмания кивнула, жалея от всей души, что никак не может привыкнуть к такому выражению приветствия у членов совета.
— Встаньте Али-паша. Какие новости Вы мне принесли?
— О, госпожа моя, плохие новости мне пришлось нести сюда. Торговцы сердятся, ибо не могут, по их словах, торговать вместе с северными и западными купцами. Они жалуются на то, что наши гости не платят налоги сверх тех, что им положены, как жители нашей великой страны.
— Я уже сказала на совете и повторю ещё раз. Если установлю налоги за продажу для северян и западников, они больше не будут у нас торговать, а мы не сможем без их продукции. Никто в Ямлезе так хорошо не делает оружие, ткани, и много чего ещё. А если их жалобы о том, что мы дерём с них сверх нормы и заставляем платить государству-потребителю вдвое больше, чем они итак дают, дойдут до их правителей, обострятся конфликты с зарубежьем, — её голос повысился до гневного крика. Его можно было услышать и за дверью. Подданные с ужасом оглядывались, стараясь поскорее уйти подальше от покоев Повелителя. — Постарайтесь объяснить это нашим торговцам. А если она начнут снова гнуть своё, прибегните к помощи солдат или пригласите их сюда, я с ними переговорю. Только не доводите дело до вооружённого бунта, ибо он всегда может перерасти в революцию.
— Хорошо, госпожа, — паша поклонился так низко, как только мог. Эсманур наконец перевела дыхание, понимая, что перенапряглась. — Ладно, Адиль писал что-нибудь Вам?
— Повелитель написал, что, с помощью Алана, вернётся летом, к концу первого месяца.
Турмания улыбнулась, вопросительно смотря на Али-пашу.
— Вот скажите, почему он пишет Вам, а не мне?
— Один Алана знает, о, светлейшая из госпожей, — улыбнулся в ответ паша и, получив в ответ разрешение уйти, стукнул на прощание лбом об пол и вышел.
Внезапно, подувший с моря лёгкий ветерок, прокрался в покои и забрался под расшитую драгоценными камнями ткань платья девушки, взъерошил лёгкие локоны, заплетённые в замысловатую причёску. Эсманур улыбнулась, приветствуя этим невесомого гостя, как родного. Не в силах сдержаться, она одним движением вынула из волос все шпильки, сняла тиару, и рыжие завитушки рассыпались по её плечам. Ещё пара движений, и тяжёлое верхнее платье осталось с расстёгнутыми пуговицами спереди на кресле, туфли были сброшены и на ковёр, а сама турмания лёгкой, как у лесной лани, походкой выбежала на балкон в одном шёлковом наряде: длинном платье, зелёного цвета, украшенное тесьмой и кружевами.