— Вчера, — произнесла самая старшая из оставшихся принцесс. Ей было семнадцать лет. — Утром.
— Почему не сказала?
— Меня на совет не пустили, а потом я забыла, — как ни в чём не бывало ответила девушка. — Он сказал, что постарается приехать как можно раньше. Он воспользуется… помощью леса Перемещений. Ну, как Ольга, когда поехала к обенцам на День Рождения принцессы Евдокии.
— Только она уже не принцесса, а царица-императрица, — поправила Яра, закатив глаза. — Хорошо, что мы не поехали. Не люблю этих обенцев.
— Яра, — Роберт с укоризной взглянул на супругу, которая в ответ вздёрнула брови.
— Не надо на меня смотреть, пойдём. А то сына не успеем встретить. Кто первый во двор, получить сладости! — громко прокричала она так, чтобы все дети её слышали. Раздался новый взрыв радостных криков, и все побежали во двор, оставив родителей вдвоём.
— Ну как, как мне тебе объяснить, что обенцы нам не враги? — Роберт вопросительно взглянул на жену. Та лишь вздохнула.
— Милый мой, с тех пор как один из них убил моего брата, это стало просто невозможным. Пойдём, я соскучилась по сыну, — засмеялась она, потянув супруга за собой. Наконец они выбежали во двор. Была отличная летняя погода, солнце освещало дорожки, посыпанные галькой, гладко выстриженную траву и кусты. Королевская семья весёлой гурьбой вышла из ворот замка на подвесной каменный мост, в конце которого начиналась небольшая роща. Дети вновь запищали, увидев вдалеке, выехавшую из леса фигуру всадника. Он быстро приближался ко дворцу. Через несколько секунд всадник доскакал до них и спрыгнул на землю, но тут же чуть не свалился на неё, когда на него налетела вся орава братьев и сестёр.
— Добро пожаловать, Севастьян. Рады тебя видеть, — улыбнулся король, раскрывая объятия своему старшему сыну и наследнику престола Фингарда. Парень улыбнулся, бросаясь на шею отцу, а потом обнимая и целуя руки матери. На лице Баша сверкала улыбка.
— Наконец-то я дома, — вздохнул он.
Пять месяцев плавания прошли не зря. Практически всё это время София прорабатывала младшую сестру, исполняя желание Евдокии, оберегать Марусю как зеницу ока. Турмания и сама понимала, что без этого никуда. Когда в ямлезский порт Веркина вошло два корабля, София сидела на корточках перед сестрой. Та была одета по восточной моде: чадра, шёлковые шаровары и топ, соединённые вместе золотыми цепочками, в которые были вплетены алые ленточки, длинные волосы спрятаны. София критически, с некоторым беспокойством оглядела сестру.
— Встань, — Мария поднялась на ноги. — Как надо обращаться к особам из семьи Адиля?
— Э… госпожа, господин. Никаких шуток, всё строго, без лишних слов. Только подобострастный тон, а лучше вообще без эмоций.
— Правильно, — улыбнулась её сестра. — Помни, не щеголяй своим положением среди рабынь. Не затевай ссор. Пусть говорят, что хотят, лезут туда, куда не надо. Забудь, что они вообще есть рядом с тобой. Их вряд ли воспитывали так, как нас.
— Ага, — вздохнула Мария. Она, собственно, была не против подобного маскарада, только обучение ей уже сильно начинало надоедать.
— Когда видишь евнуха, смотрительницу, казначея, пашу или госпожу… короче, кого угодно, помнишь, что надо делать?
— А как же, — усмехнулась императрица. Они присела, склонив голову, соединив ладони перед собой.
— Отлично, — усмехнулась турмания. — Помни, старайся сильно не открывать лицо перед Маликой и её дочерями. Кроме турмании Эсманур, она моя лучшая подруга и не выдаст тебя. Запомни, у неё единственной во всём дворце рыжие волосы.
— Хорошо-хорошо, Соф, успокойся. Нам уже пора, мы причалили.
Турмания посмотрела в окно. Так и есть. Корабль остановился в порту. Вновь обернувшись к сестре, она окрылила сестру и, взяв её за руку вывела на палубу. В лицо сразу ударила смесь из разных запахов: море, духи, пряности, нечистоты и всё это смешано с жуткой духотой. Солнце так парило, что Мария чувствовала, как через секунду после её появления на улице по шее и по лицу потекли мокрые, прохладные ниточки пота. Она дёрнула сестру за длинный рукав.
— Соф, мне жарко, — тихо простонала она, состроив умоляющее выражение лица. Турмания чуть сильнее сжала её руку.
— Потерпи, Марусь, во дворце будет прохладно.
Слова турмании, к большому облегчению Марии оказались правдой. Как только они переступили порог дворца, их накрыло с головой блаженная прохлада. Царица старалась сильно не мотать головой туда-сюда, но уж очень необычно выглядело всё вокруг. Каменные стены гладкие, белоснежные, завешанные мягкими коврами. Они же лежали и под ногами. В мягком ворсе ноги утопали, будто в песке. Вскоре они подошли к ярким золотым дверям усыпанными разными драгоценными камнями. От такого зрелища у Марии глаза на лоб полезли. Она даже не смогла перевести взгляд на стражников, одетых в не менее привлекающие доспехи, но царицу они похоже не сильно впечатлили.