- Яра, – Роберт с укоризной взглянул на супругу, которая в ответ вздёрнула брови.
- Не надо на меня смотреть, пойдём. А то сына не успеем встретить. Кто первый во двор, получить сладости! – громко прокричала она так, чтобы все дети её слышали. Раздался новый взрыв радостных криков, и все побежали во двор, оставив родителей вдвоём.
- Ну как, как мне тебе объяснить, что обенцы нам не враги? – Роберт вопросительно взглянул на жену. Та лишь вздохнула.
- Милый мой, с тех пор как один из них убил моего брата, это стало просто невозможным. Пойдём, я соскучилась по сыну, – засмеялась она, потянув супруга за собой. Наконец они выбежали во двор. Была отличная летняя погода, солнце освещало дорожки, посыпанные галькой, гладко выстриженную траву и кусты. Королевская семья весёлой гурьбой вышла из ворот замка на подвесной каменный мост, в конце которого начиналась небольшая роща. Дети вновь запищали, увидев вдалеке, выехавшую из леса фигуру всадника. Он быстро приближался ко дворцу. Через несколько секунд всадник доскакал до них и спрыгнул на землю, но тут же чуть не свалился на неё, когда на него налетела вся орава братьев и сестёр.
- Добро пожаловать, Севастьян. Рады тебя видеть, – улыбнулся король, раскрывая объятия своему старшему сыну и наследнику престола Фингарда. Парень улыбнулся, бросаясь на шею отцу, а потом обнимая и целуя руки матери. На лице Баша сверкала улыбка.
- Наконец-то я дома, – вздохнул он.
Пять месяцев плавания прошли не зря. Практически всё это время София прорабатывала младшую сестру, исполняя желание Евдокии, оберегать Марусю как зеницу ока. Турмания и сама понимала, что без этого никуда. Когда в ямлезский порт Веркина вошло два корабля, София сидела на корточках перед сестрой. Та была одета по восточной моде: чадра, шёлковые шаровары и топ, соединённые вместе золотыми цепочками, в которые были вплетены алые ленточки, длинные волосы спрятаны. София критически, с некоторым беспокойством оглядела сестру.
- Встань, – Мария поднялась на ноги. – Как надо обращаться к особам из семьи Адиля?
- Э… госпожа, господин. Никаких шуток, всё строго, без лишних слов. Только подобострастный тон, а лучше вообще без эмоций.
- Правильно, – улыбнулась её сестра. – Помни, не щеголяй своим положением среди рабынь. Не затевай ссор. Пусть говорят, что хотят, лезут туда, куда не надо. Забудь, что они вообще есть рядом с тобой. Их вряд ли воспитывали так, как нас.
- Ага, – вздохнула Мария. Она, собственно, была не против подобного маскарада, только обучение ей уже сильно начинало надоедать.
- Когда видишь евнуха, смотрительницу, казначея, пашу или госпожу… короче, кого угодно, помнишь, что надо делать?
- А как же, – усмехнулась императрица. Они присела, склонив голову, соединив ладони перед собой.
- Отлично, – усмехнулась турмания. – Помни, старайся сильно не открывать лицо перед Маликой и её дочерями. Кроме турмании Эсманур, она моя лучшая подруга и не выдаст тебя. Запомни, у неё единственной во всём дворце рыжие волосы.
- Хорошо-хорошо, Соф, успокойся. Нам уже пора, мы причалили.
Турмания посмотрела в окно. Так и есть. Корабль остановился в порту. Вновь обернувшись к сестре, она окрылила сестру и, взяв её за руку вывела на палубу. В лицо сразу ударила смесь из разных запахов: море, духи, пряности, нечистоты и всё это смешано с жуткой духотой. Солнце так парило, что Мария чувствовала, как через секунду после её появления на улице по шее и по лицу потекли мокрые, прохладные ниточки пота. Она дёрнула сестру за длинный рукав.
- Соф, мне жарко, – тихо простонала она, состроив умоляющее выражение лица. Турмания чуть сильнее сжала её руку.
- Потерпи, Марусь, во дворце будет прохладно.
Слова турмании, к большому облегчению Марии оказались правдой. Как только они переступили порог дворца, их накрыло с головой блаженная прохлада. Царица старалась сильно не мотать головой туда-сюда, но уж очень необычно выглядело всё вокруг. Каменные стены гладкие, белоснежные, завешанные мягкими коврами. Они же лежали и под ногами. В мягком ворсе ноги утопали, будто в песке. Вскоре они подошли к ярким золотым дверям усыпанными разными драгоценными камнями. От такого зрелища у Марии глаза на лоб полезли. Она даже не смогла перевести взгляд на стражников, одетых в не менее привлекающие доспехи, но царицу они похоже не сильно впечатлили.
В покоях Адиля Маруся увидела тех, кого ей описывала София: Малика, Фатьма, Эсманур и ещё пять девочек возраста от пятнадцати до пяти лет – остальные дочери Старшей турмании. Мария выгнула бровь, осматривая богатые одеяния, от которых рябило в глазах. Царица так же заметила, как в глазах Эсманур появился радостный блеск, когда она увидела Софию. В зрачках остальных была лишь нескрываемая ненависть вместе с презрением.
- Соф, я сейчас… помру… – простонала Мария, сгибаясь пополам. Как же её утомили эти бесконечные лестницы. Рабыни, шедшие сзади, хоть и не поняли, что сказала приезжая северянка, но недоумённо переглянулись: как смеет эта девушка в таком тоне общаться с госпожой?
- Марусь, потерпи, я же терплю, – нахмурилась София, грозно посмотрев на служанок, давая им понять, чтобы они ни слова не говорили никому. Она схватила сестру за руку и потащила в общую залу, где жили рабыни. Там был шум и гам. Встретил госпожу привычным возгласом какой-то евнух. О чём они говорили, Мария так и не поняла. Когда они закончили, мужчина выжидающе взглянул на приехавшую с Софией девушку. Турмания обернулась к сестре.
- Веди себя сейчас как я тебя учила… Так, Марусь, это Суфьян – главный евнух гарема. Теперь ты будешь как одна из этих девушек, – она обвела рукой рабынь. – Смотри мне, делай всё так, как мы с тобой учили.
- Помню… моя госпожа, – выдавила Мария, улыбаясь во весь рот, благо его скрывала чадра.
София так не смогла успокоиться после вечерней беседы с Маликой. Какая же всё-таки эта турмания странная! Неужели ей совершенно не хочется начать перемирие? Младшая турмания сидела у себя, нервно стуча каблуками и напевая с детства знакомую колыбельную. Правда не успела она уплыть полностью в воспоминания детства, когда в её покои влетела Мария. Глаза у неё сверкали, в них читалась некоторая доля ярости.
- Знаешь, ещё день не успел пройти здесь, а я уже хочу домой, – воскликнула она. – как можно обращаться с рабыней, как с вещью? Причём и на меня перепало немало. Скажи спасибо моему самообладанию. А та рабыня до сих пор рыдает в общей зале.
София закатила глаза, поднимаясь на ноги и подходя к сестре, заставив ту сесть.
- Чего ты от меня хочешь-то? Я их изменить не смогу.
- Мне противно себя чувствовать беспомощной, – проворчала царица.
- Тогда давай я запишу тебя к элитариям.
София улыбнулась, увидев блеск в глазах младшей сестры. Она явно была довольна этим предложением.
Перешагнём ещё через четыре месяца и перенесёмся в Обен. Всё будто бы погрузилось в полудрёму. Все ждали… Эдан постоянно прохаживался по комнате, громко стуча каблуками алых сафьяновых сапог. Евдокия сидела в кресле, спокойно выжидая и стараясь успокоиться. Они находились в комнате, которая предшествовала лазарету. Наконец, Евдокие надоело стук сапог царя, и она раздражённо рявкнула:
- Прекрати ходить туда-сюда, ты ещё хуже делаешь!
- Угу, – промычал император и сел, но стучать не перестал. Евдокия закатила глаза. Вскоре настала тишина. За дверь лазарета вместо криков, послышался надрывный плачь младенца. Они оба подняли головы. Раздался стук каблуков, и к императору и императрице вышла Лианна, держа на руках завёрнутое в белое одеяло дитя.
- Царь-батюшка, сегодня счастливый день. На свет Божий появился наследник нашей империи и Великий князь всего Обена. У тебя и царицы Анны сын.