- Ты ненавидишь ее?
- Я ненавижу ее трусость.
- Поэтому мстишь мне?
- Мертвым месть не нужна, - с горечью в голосе ответил Альдо. - Я не хочу, чтобы ты трусила, найлек. Прошу, не повторяй ее ошибок.
Не отрывая взгляда от могильного холма, Альдо взял мою руку и прижал к своему лицу. Его глаза закрылись, длинные ресницы четким полукругом легли на побледневшие щеки, а лицо стало трогательно беззащитным.
Я провела свободной рукой по его волосам. Он повернул ко мне голову и открыл глаза.
Я могла только смотреть на него, не решаясь заговорить. А может как раз и надо сказать ему сейчас, что я чувствую?
Я опоздала, он хмыкнул, скривился и поднялся, увлекая меня за собой. Момент был упущен. Передо мной стоял настоящий... савар.
Солнце садилось, разгулявшийся к вечеру ветер гнул к земле ветки деревьев. Верхушки пальм качались, как большие веники, разгоняя облака. Мне стало зябко в открытом платье, выбранном Нури.
Альдо взял из моих рук куртку и набросил ее мне на плечи, улыбнулся, и я рискнула обнять его.
- Не обольщайся, - легко отводя мои руки, - фыркнул он. - Я могу о себе позаботиться. Я не распускаю сопли, я действую. Савары не сентиментальны. Я не стесняюсь защищать себя.
- Тебе нравиться внушать страх?
- Да, - он сказал это так, как будто ставил мне пятерку за правильный ответ.
- И если мне нужно внушить страх, то я делаю это с удовольствием! А теперь пошли, - и он подтолкнул меня к тропинке.
Но я осталась на месте. Ноги, как будто вросли в землю.
- Кирен, - строго сказал он. - Не обращай внимания на яркое солнце. Окатор мрачный мир. Пора бы уже понять! Приспособиться, - он взглянул на меня и встряхнул. - И не делай такое несчастное лицо! Очнись! Тут все на пределе! Нет никакого смысла сначала делать, а потом ненавидеть себя за это. Я хочу наслаждаться каждой минутой жизни. Пошли, - и он потянул меня за собой.
- Нет.
Альдо поджал губы и помрачнел. Ему страшно не нравилось, когда я не слушалась его. Он прищурился и сказал:
- А знаешь, я могу заставить тебя... с удовольствием.
- Хорошо, я иду, - отбросила я его руку. - Знаешь почему? Я тоже люблю получать удовольствие от жизни, а дразнить тебя - просто праздник какой-то!
Он усмехнулся, ему было наплевать на мои пренебрежительные взгляды и рассерженный вид. Альдо был монстром, который гордился тем, что он монстр!
Мы подошли к знакомой лестнице почти в темноте. Кто-то, скорее всего Нури, зажег светильники в комнате. Их мягкий теплый свет обещал покой, уют, вкусный ужин и .... После недолгой борьбы с собой я протянула руки и обняла Альдо. Я даже осмелилась прикоснуться губами к колючему подбородку, привстав на цыпочки. От него пахло чем-то нежным и пряным, возбудив меня до такой степени, что, не удержавшись, я лизнула его.
Он ответил на мой поцелуй, становившейся с каждой секундой все глубже. Он прижимал меня к себе все крепче и вдруг остановился.
Я готова была разрыдаться, когда он легко отстранился. Альдо был поразительно красив сейчас, обворожителен до дрожи в коленках, мне страшно хотелось обнять его снова, только я не смела.
- Я хочу быть уверен, что ты не боишься, найлек. Что когда взойдет солнце, ты не струсишь и смело посмотришь мне в глаза, что пойдешь со мной до конца.
- Я не хотела! Сегодня утром, я просто..., - слова путались, и я никак не могла сказать.
- Тогда не целуй меня больше.... Пока не захочешь, - он ласково тронул меня за подбородок. - Спокойной ночи, Кирен.
Я почувствовала себя ужасно одинокой, а он был так ласков со мной .... И ушел ни разу не обернувшись. А ведь это было так просто, остановить его, позвать, признаться.... Неужели я действительно трусиха и боюсь жить?
Спала я ужасно! Слова Альдо о том, что он «чист, как младенец» по сравнению с отцом, не давали мне покоя. Что это значит? Скольких женщин он успел погубить, пока не нашел меня? И если я узнаю правду, что это изменит?
Я ворочалась, даже поплакала немножко, а потом еще и проснулась от своего собственного крика. Солнце только показалось над горизонтом, когда я сбежала на пляж и долго плавала в прохладной воде.
Днем я была рассеяна, постоянно прокручивая в голове наш разговор. Анализируя каждую интонацию, взгляд, движение, но для себя ничего не решила. Мое тревожное состояние было слишком заметно, и я постоянно ловила на себе удивленно-сочувственные взгляды.
К вечеру это стало невыносимым! Я сидела в темной библиотеке и таращилась на один из пейзажей, груду черных камней, полузасыпанных песком.
Мне нужно было узнать правду, какой бы страшной она не была. Я заставила себя встать и пошла, искать Бель-шума.