Так как слов восхищения архитектурными «шедеврами» у меня почти не осталось, и я быстренько сменила тему.
- Скажите, Преподобный, а к какой именно конфессии принадлежит ваша община?
- Я ждал этого вопроса, - приторно заулыбался тот. - Видите ли, старая церковь погрязла в грехе, перекраивая Святое Писание к своей выгоде. И только мы, - торжественно возвестил он. - Истинно верующие, смогли отделить зерна от плевел и обратясь к Свету, отринуть Мрак!
Я хмыкнула, сворачивая в узкий проулок, вслед за Рыжиком, мелькнувшим у низкой ограды.
- А ты, дочь моя, - Моисей подошел вплотную. - Веруешь - ли?
- Честно говоря, не очень. - Призналась я.
- Невежество, дитя мое, ведет к Мраку, - глубокомысленно изрек он. А потом продолжил. - Мы горячо молились, чтобы король Альдо, обретя по воле Господа законную супругу, отрекся от своих заблуждений.
Моисей заглянул мне в глаза.
- Ты ведь русская?
Я кивнула, и он продолжил на моем родном языке:
- Ты могла бы сделать для Окатора то же самое, что сделала некая византийская принцесса, - сказал он почти без акцента.
- Вы говорите о Крещение Руси?
- Совершенно верно, - быстро закивал он головой. - Этому миру не хватает веры в Создателя, смирения и покорности. Нашим мольбам, эр-рех не внемлет, но ты - другое дело! Я вижу в тебе Искру Божью...
Моисей, не переставая, говорил о благе, которое принесет его учение «измученным» жителям Окатора. Ведь все что им нужно для обретения гармонии, это «искреннее покаяние». В своих мечтах он наверняка видел себя, по меньшей мере, епископом, а то и Папой. Я слушала его краем уха, следуя за крадущимся в тени домов малышом, до тех пор, пока мы не оказались перед небольшим сараем, с запертой на висячий замок дверью.
Я видела, как малыш, буквально ввинтился между его стеной и каменным забором и сейчас мог быть только внутри.
- Что там? - Оборвала я излияния Моисея. И он несколько минут удивленно смотрел на меня, как будто не понимая, как он здесь оказался.
Его лицо помрачнело и он, поджав тонкие губы, буркнул:
- Сарай.
- О, мы так увлеклись беседой, госпожа, что не заметили, как забрели сюда. Здесь нет ничего интересного.
- Вы не могли бы открыть эту дверь? - тут же попросила я.
- Желание гостя, закон! Но... зачем вам это? Клянусь, там ничего нет!
В этот момент внутри сарая раздался глухой звук. Рави подошел ближе и стал внимательно прислушиваться.
- Но у меня нет ключа, - в голосе Моисея зазвучали панические нотки. - Мы можем сходить за ними, если вам будет угодно.
Ага, а когда вернемся, внутри точно ничего не будет!
- Нет, пошлите кого-нибудь за ключом. Я подожду.
- А вы разве не торопитесь? - гаденько улыбнулся Моисей.
- Ты сможешь открыть эту дверь, Рави? - повернулась я к парню.
И прежде, чем кто-то успел помешать, он одним ударом сбил замок. Не мешкая ни секунды, я буквально влетела внутрь. Священник проскользнул за мной и закрыл дверь перед лицом парнишки.
- Ноэль! - обеспокоенно крикнул мой охранник.
- Все в порядке, проследи, чтобы никто сюда не входил, - отозвалась я, оглядываясь по сторонам.
В этот момент в крохотное низкое окошко, прямо на кучку корней, ужом протиснулась худенькая фигурка. Увидев нас, ребенок метнулся в угол и зарылся в кучу соломы.
- Госпожа, - быстро заговорил Моисей по-русски. - Это недоразумение, и вы не должны беспокоиться...,- взвизгнул он.
Я, не слушая его, подошла ближе и присев на корточки, осторожно разгребла прелую солому.
Вжавшись в стену и обнявшись, там сидело двое малышей! Рыжик обнимал совсем маленького, светловолосого, который очень быстро запихивал в рот принесенные с берега корни.
- Вы морите детей голодом? - вне себя от злости, прошипела я.
- У меня есть право наказывать, - быстро ответил Моисей.
- И чем же они провинились?
- Это порожденье Сатаны! - вдруг выпалил он. - Их привезли год назад. Эр-рех хотел, чтобы мы вложили свет в их души! И я поселил их в своем доме, рядом со своими детьми, полагая, что они чисты.... Но они закостенели в своих грехах! На них печать Порока! Такие волосы и глаза не могут принадлежать человеку! Эту мы остригли, надеясь, что усердная молитва смягчит цвет, - указал он на неровные рыжие пряди. - Но они отросли снова! - взвизгнул он так громко, что младшая девочка испуганно застыла. Сине-зеленые, колдовские глаза Альдо наполнились слезами.