- И он отослал их Преподобному?
- Это казалось правильным. Божьи люди, - Трай вздохнул. - И потом, никто не знал, как ты отнесешься к детям. Старались чтобы твоя адаптация была успешной.
- У вас получилось.
- Альдо был там, - глухо сказал Трай и у меня по спине побежали мурашки.
- Не волнуйся, трупов не было. Их достаточно вежливо попросили убраться. Остались только присягнувшие на верность Саварам.
- Много?
- Пять семей, - Трай вздохнул. - Мы очень осторожно впускаем в наш мир людей, но рано или поздно большую часть приходится отправлять их обратно. Окатор не такой как Земля. Он слишком суров и безжалостен. Для людей Окатор, как большая проверка, -он замялся, - на «вшивость». Большинство ее не выдерживает. И очень немногие понимают, что стоят гораздо больше чем считали.
- Я был просто счастлив, что ты так быстро освоилась. Договор вступил в силу. Он не уступит, будь умнее и подчинись.
- Как у тебя все просто! Я уже устала повторять, что не отдам девочек. Ты не понимаешь, что такое жить с чувством, что тебя бросили, а я знаю. Больнее всего, когда это делает человек, которому ты доверяешь, - в сознании всплыли слова Светкиного письма, и я с трудом сдержала слезы.
Мы сидели в темноте и молчали. Ночь была ласковая и теплая, наполненная густым, пряным ароматом цветов. Ветер едва-едва шевелил листья на деревьях вокруг. В нем слышался тихий смех и осторожные вздохи, идеальная декорация для любовного свидания, чуть-чуть подсвеченная яркими звездами.
Но лицо моего собеседника было начисто лишено какого-либо выражения.
- Скажи мне, - решилась я на вопрос. - У тебя есть кто-то, кого ты любишь? Родители, друзья, жена или подруга, дети, ну хоть кто-нибудь?
- Это слишком большая роскошь для меня, сестренка, - усмехнулся он. Не знаю, что подействовало на меня сильнее, горечь, с которой это было сказано или обращение «сестренка», но мне захотелось утешить Трая, и я взяла его за руку.
Он накрыл мою ладонь своей.
- В нашем положении позволить себе любить, можно только убедившись, что все, кто несут угрозу, истреблены. Иначе, каждый, кого ты любишь - заложник. Малейшая привязанность, - он хмыкнул, - ослабляет бесстрашие и туманит рассудок.
- Да, ты прав, - я осторожно отстранилась. А ведь я почти поверила Альдо. Ведь знала, предчувствовала, что этим все закончиться. Какая уж тут любовь, сплошная государственная необходимость!
- Нет, ну что ты! - вдруг, спохватился Трай и заставил меня посмотреть на него.
- Мы ведь говорили обо мне, Киран. Альдо совсем другой. Савар только и делает, что носится вокруг Суфраэля, убивая все, что представляет потенциальную опасность для тебя. Он приставил к тебе десяток своих бойцов. Он никому не доверяет, не удивлюсь, если за тобой и сейчас присматривают. Так что постарайся не сердиться на меня, твоего неудовольствия будет достаточно, чтобы всадить нож мне в сердце.
- Ну, ты и врун! - я истерично рассмеялась. - Бойцы, говоришь? Мой единственный телохранитель - Рави, по твоим словам, почти ребенок. И он совсем не горит желанием меня охранять. Присматривают? Мы беспрепятственно смылись из крепости в пустыню, и за целый день нас никто не хватился!
- А зачем тебе знать, что за тобой таскаются вооруженные до зубов головорезы? Наверняка это заставило бы тебя нервничать. А Рави совсем другое дело, и к тому же неплохой актер. Вспомни, когда я передавал тебе письмо, тебя не удивило, откуда в пустой конюшне столько народа?
Я фыркнула, мой «братец» изворачивался, как уж на сковородке. Веры его словам никакой, но почему-то стало не так обидно.
- И кроме этого, - до ужаса убедительным голосом продолжил Трай. - Меня официально уведомили, что как только в Рейвен, через Переправу, пройдет груз с зерном, Двери закроют - навсегда. Савары получили все что хотели. Альдо заявил, что его тошнит от людей, и он больше не хочет связи с вашим миром. Я думаю, он не стал бы так торопиться, если бы не опасался, что ты воспользуешься своим правом и сбежишь от него.
- Ну, это мне понятно, - усмехнулась я. - «Иметь и удержать», правильно?
- Зря ты так! По моим данным...
- Кстати, о данных, - перебила я. - Что, без шпионов никуда? Только что-то твой Штирлиц, уже второй день носа не показывает. Герой невидимого фронта, блин! Ну, ничего, я подожду! Пусть только появиться, и я ему ... старому... козлу, такой ... ... в ... его... тощую ... вставлю! - С чувством произнесла я.
Трай медленно выпрямился и теперь возвышался надо мной как скала. Он был в ярости. Я тоже встала.
- Прошу заметить, - он неожиданно перешел с кауране на шем. - Эти слова недостойны, вас, леди. Его голос был таким холодным, что я внезапно озябла.