- Ты куда это собрался? – взвыли все и сразу, попытались остановить, но не смогли дотянуться. Баламута защитила магия Гориста. Фрест хмыкнул и бросил подначивающий взгляд на своих подопечных, который был ими верно истолкован.
И вот Рем снова дома, сидит, смотрит на горящее в очаге пламя, матушка суетиться у стола, хмурится батюшка, но не ругается, только качает головой.
Целых два дня не выходил Рем из дому, не отвечал на послания, не общался с друзьями. Гном усиленно думал, порой хотелось махнуть на все рукой, отказаться от затеи, бросить на половине пути. Иногда Баламут ругал сам себя: «И что за гордыня такая?! Чай не эльф, чтобы пестовать свою спесь, и не человек, чтобы пускаться в авантюры! Пошел бы тореной тропкой, сделал все, как другие молодые гномы, так теперь бы выпивал вместе с ними где-нибудь в таверне, оглаживал крепкие бока гномочек, да выручку считал! Ан, нет! Угораздило же его поддаться порыву и создать именно этот меч! Теперь вот и с правителем Ваэртом может возникнуть ссора, ведь он очень не хотел, чтобы Рем Карделл, до которого еще совсем недавно никому и дела не было, покидал Грейтштолен, чтобы погостил в богатых чертогах, решая, кому подарить безымянный клинок. А имя? Имя само придумается! Ваэрт даже подобрал подходящее – Победитель!» Только этот клинок Баламут назвал иначе, когда произносил имя, то видел перед глазами парня с серыми глазами. Светленького такого, юного, но уже сильного, пусть не телом, но духом, незыблемого, твердого, как камни Рудничных гор.
Поднялся Рем с кресла и обратился к родителям:
- Батюшка, матушка, прошу - не судите строго!
- Что еще ты задумал, Баламут? – строго вопросил Нобур, сверля сына недовольным взором.
Сникла, ссутулилась матушка, смахнула слезинку со щеки, догадываясь, что сообщит отпрыск. И он незамедлительно поведал:
- Я отправляюсь на поиски, - продолжать не стал, и без слов было ясно, что поедет гном искать хозяина для сотворенного клинка.
- Хм… - протяжно выдал Нобур, не одобряя поведения сына. – Где это видано, чтобы гном, да путешествовал! Кому надо – сами приедут, чай не военный поход, это другое дело! Здесь же… - отец грохнул кулаком по столу.
- Не шуми! – гномки знали, как осаживать разбушевавшихся мужей. – Это решение Рема! – и уже сыну. – А ты, не сворачивай с выбранной дороги, иди по ней до конца и никого не слушай!
- Не буду, - улыбнулся Баламут и, не теряя ни ирны, отправился собираться.
Уходя, услышал, как уста матери шепнули:
- Ты возвращайся, сынок…
Рем не оглянулся, но мысленно пообещал: «Я вернусь!.. Обязательно»
Горная тропа, которую избрал Рем, вилась между высоких скал, а они, будто молчаливые, грозные стражи, охраняли идущих по ней путешественников. Тайная стежка, известная лишь немногим, иначе укромный путь стал бы путем самой смерти, этакими вратами в мир Зеста. Всего один гном мог двигаться по ней, никем не замеченный и не узнанный. Было время, чтобы поразмыслить, прикинуть, как быть дальше, определиться, куда пойти. К людям! Вот только какое именно княжество выбрать? Начать молодой гном решил с Яльского. Понятное дело почему – вот оно – лишь спустишься с гор, как ступишь в первое королевство людей!
Над перевалом сгущались тучи, пугающие совсем не летним дождем, холодным, яростным, долгим. На дворе царил солнечник, но только на равнине, а не в горах. Гном жаловаться не привык, потому плотнее запахнул полы плаща и натянул глубже капюшон, приговаривая:
- Ничего- ничего… внизу будет суше…
Надеждам его осуществиться было не суждено – лето в Яльском княжестве выдалось на редкость дождливым и прохладным. Тяжелые тучи висели так низко над небольшим городком, что, казалось, их темные подбрюшья можно затронуть руками. Дождь лупил, словно одержимый, превращая исхоженный тракт в раскисшее месиво, по которому, ругаясь, ворча и поминая вездесущего хмара, двигались и пешие, и конные.
Рем торопился, как мог – невелика радость волочиться по дождю, осматриваясь в попытках отыскать лиходеев, держа руку на рукояти короткого, истинно гномьего меча. Творение же, тщательно упакованное, было уложено в сундук, который Баламут тянул за собой на тележке – та еще забота!