— Мужик следит за тобой.
— Я буду вести себя хорошо.
— Сомневаюсь — сказал Егор.
— Это твоя вечная проблема, Егор.
— Очень самоуверенное заявление для двенадцатилетней девочки.
Мия лукаво подмигнула Егору.
— Но мы то знаем, что у этой девочки большое прошлое.
Егор поморщился.
— Фу. Ты говоришь как…
Мия притворно закрыла уши…
— Не хочу. Папа не разрешает мне слушать такие вещи.
— Тогда слушайся, папу.
— Я буду вести себя хорошо. — повторил Мия.
Егор не ответил, лег на кровать и стал смотреть в потолок. Он сомневался. Мия вышла на крыльцо и присела рядом с Карасем.
— Что это с ней. — рассмеялась Мия, показывая рукой на статую.
— И я о том же… Удивляюсь. А я не хочу удивляться.
— Почему?
— Я хочу понимать. — откликнулся Карась.
— Зачем?
Карась наконец посмотрел на Мию.
— Ты кем хочешь быть?
— Почему хочешь? Я уже есть.
— Ага.. — Кирилл помолчал. — Ты это… Я с детьми не очень… Как с бурундуками… В смысле не часто сталкивался.
— Это плохо.
— Теперь уж и не знаю… — Кирилл поднялся.
— Пойду… Днем все равно они побоятся вернуться.
— Кто? — спросила Мия.
— Кто… — Кирилл хотел сказать «трусы» но подумала, что у них и так вышел какой-то сумасшедший разговор, поэтому покривил душой.
— Кто? Кто? Не трусы же…
— Почему нет. — невинно поинтересовалась Мия.
— В смысле — переспросил Карась.
— Раз они ушли. Должны когда-нибудь вернуться.
— Ты сейчас по серьезке?
— Мне 12 лет. Мне можно серьезно. — ответила Мия.
Медленно оплывающий невыспавшийся мозг Карася спас салатовый «козлик» с брезентовым верхом и надсадным громким двигателем. Он въехал на площадку перед крыльцом, обернулся один раз вокруг статуи и остановился прямо перед Карасем и Мией. Из машины выскользнул человек в армейском камуфляже и белой рубашке с рябым коровьим галстуком.
— Кирилл Андреевич.
— Карась — Карась молча осмотрел протянутую бело-розовую руку.
— Ты что это, сявка… Помни с кем толкуешь. Какой я тебе, Кирилл Андреевич.
Человек в камуфляже не смутился, лишь бережно спрятал руку в карман. Как хрусталь бархоткой окутал.
— А я вас знаю. — сказала Мия. — Вы Шершавкин?
— Все так.
— Иди. Зови батьку — сказал Карась Мие. — Вместе с Шершавкиным поедете.
— Вам в город?
— Мы в геологоразведку.
— Гут. Через полчаса махнем.
— Вы очень полезный человек. — сказала Мия. — Вор знай свое место… Кандидат. Самое то, чтобы колбасу заворачивать.
Карась громыхнул особым кастрюльным смехом. Обидным и злым.
— Иди, иди. — подтолкнул он рукой Мию. — Буди батьку.
Мия побежала к Егору, а Шершавкин обойдя полукругом Карася в тулупе, побежал к Барселонову. Тот сидел в кабинете, по-утреннему расшпиленный, но всегда деловитый. Шершавкин приоткрыл дверь и выскользнул из коридора в кабинет.
— Виктор Степанович. На секундочку.
— Заходи. — махнул рукой Барселонов. — Стул цепляй.
Шершавкин взял у стены стул и поставил его напротив стола Барселонова.
— Слышал, что у нас было? — спросил Барселонов.
— Нет.
— Бабу гипсовую видел?
— Конечно.
— Трусы у нее пропали. Прикинь.
— Кошмар. — делано восхитился Шершавкин. — Ищете.
— Черт его знает. А надо?
— Для порядка, обязательно. — ответил Шершавкин. — Виктор Степанович… Мне на недельку в Медвежий Бор. Вот так.
— Что такое?
— Бабка померла. Квартиру надо оформить пока сеструха не перехватила.
— Вот ты… Когда наешься… Все мало…
— Так ведь моя бабка.
— И сеструхина.
— Но и моя. Как так. За ради памяти должен расстараться… Виктор Степанович.
Шершавкин сделал жалостливые глаза.
— Убери их к лешему. — увидев это Барселонов замахал руками. — Неделя?