— И вы тоже? — изумленно спросил Засентябрилло.
— И я — согласился Бекктов. — Чем я хуже или лучше… Может быть только тем, что точно знаю, что такок Б-140.
— А что-это?
— Несущественная по размерам деталька. Но без нее эта штука работать не будет. Судя по следу на метале ее кто-то безбожно выдрал. И совсем недавно.
— Тогда это Куэро — убежденно сказал Засентябрилло. — Больше некому. Вообще вы бы к нему прислушались. В прошлом месяце Барклай привез антифриз. Куэро сразу сказал что отрава.
— Прислушались?
— Если бы не Тюменцева и доктор на Птеродактиле. — Засентябрилло махнул рукой.
Куэро жил в яранге, метрах в ста от экспедиции, на берегу реки Летучей. Опредеоенно это была яранга. Орнаментированные невыделанные шкуры положенные на прислоненные длинные жерди напомнили Бекетову шубу чудного старика.
— Придумают же люди. — говорил Засентябрилло. — Пара палок и звериные шкуры, а внутри лучше всякой аптеки. Сам воздух лечит. А все потому что пирамидой выстроена. Однако, внутрь Засентябрилло входить не решился.
— Что с вами? — спросил Егор.
— Мне дальше нельзя. Куэро не позволяет.
— Что за абсурд. Входите.
— Вы думаете?
Вместо ответа Егор подтолкнул Засентябрилло вперед. Грязный полог яранги был гостеприимно открыт, но Засентябрилло, словно наткнулся на неведомую стену.
— Видите — нерешительно отступил он назад.
— Боитесь? Но у нее нет шпор и хвоста.
— Она вправду не пускает.
Засентябрилло повторил попытку.
— Видите.
Егор не стал уговаривать дальше. Верить человеку похожему на Мавроди… Бекеов решительно шагнул внутрь. Ничто ему не препятствовало. Засентябрилло еще раз попытался увязаться следом, но быстро отступил потирая ушибленный лоб. В яранге было тепло и сухо. Куэро недвижимо сидел в запыленном столбе света, проникавшим в ярангу через отверстие в крыше. На нем была шуба и красный магнитофон Весна-221 на шее. Старик пыхтел длинной, изогнутой кочергой, трубкой.
— Знаю зачем ты пришел начальник. Вечная Почечуйка сказал тебе правду. Это я взял.
— Толково. — Бекетов подошел ближе. В световом столбе волосы Куэро мягко блестели чистым докашинским серебром.
— Тогда просто отдай мне это.
Старик вставил дымящую трубку в подставку, искусно вырезанную из кости.
— Ты просил меня написать? Я написал. — старик вытащил из шубы двойной клетчатый листок из шкльной тетради с неровными дырами посередине. Егор развернул листок. По детски коряво оранжевым фломастером было нарисовано восьминогое нечто с квадратной мордой и треугольными ушами. Над этим существом плясали четыре милицейские дубинки с ручками и ножками. Егор прокашлялся.
— Что это?
Куэро отпил из большой керамической кружки со свистком в форме советского самолета. Куэро дунул в этот свисток Раздался слюнявый гулкий звук.
Куэро сказал.
— Это капелька. Это океан. Айлек сильнее вулкана. Он слабее вулкана. Нет в нем злости, но нет и милости. Нет безумия, но и надежды нет. Нельзя открывать запоры. Нельзя впускать в себя равнодушие.
Высказав эту. увесистую и занозистую мысль Куэро взялся за трубку и запыхтел, пуская вверх по столбу сладкопахнущие белые кораблики. Егор поднял кружку и ознакомился с содержимым.
— Мухоморишь, старик? — у Бекетова пропала всякая вера в слова старика.
— Мне нужен Б-140. Где он?
Старик трубкой указал куда-то, где были темные, ломаные очертания чего-то большого. Это был старый советский акумулятор. Егор попробовал его поднять. Это удалось с большим трудом.
— Как ты его дотащил? И зачем?
— Он самый тяжелый. Значит самый нужный.
— Старик, старик — Егор сокрушенно покачал головой.
— Подожди. Послушай меня. У моржей есть клыки, у людей разум. Морж убивает моржа. Человек человека. Нужно что то другое. Его душа. Чтобы он был сильным. Чтобы он был слабым. Чтобы он умер и чтобы он никогда не умирал. Найди душу Айлека прежде чем он покинет Тихую пещеру. Ты веришь мне? — Куэро с надеждой посмотрел а Бекетова.
— Еще бы. — подтвердил Бекетов после некоторого молчания. — Это же не пернатый морж. Кстати, а кто из них Айлек?
Бекетов протянул старику его листок. Куэро ткнул трубкой в помидороподобного сосулькохвоста.
— Это Айлек. Он придет за своей душой.
Егор присел и какое-то время купал ладонь в полупрозрачном теплом течении светового столба. Наконец он повернулся к старику.
— Хорошо, он Айлек. А кто ты старик Куэро?
— Я тот кто знает. — ответил старик.
— А кто же тогда я? Если ты мне все это рассказываешь?
— Ты позабытый чайник.
— Понятно. — Егор поднялся. — Акумулятор я у тебя заберу. Вечером пришлю Барклая с рабочими. Как ты его доволок? Не понимаю.
— Когда поймешь. Снова станешь Онодангой.
Егор снова подошел к старику. Уселся напротив. Прямо на присыпанную речным сухим песком землю. Теперь разговор будет долгим и серьезным.
— Рассказывай Куэро.
ГЛАВА 9
НУЖНАЯ
Речка называлась Летучей. Порожистая, стремительная и хрустальная. Она стекала узкой ломаной струей с плоской вершины горы Короткая. Петляла, сбивая след, по горбатой вулканической долине. Ее истоками были несколько слабосильных ручьев и белые, неубиваемые мимолетным камчатским летом, снега Короткой. Росточка Летучая была небольшого, всего пару десятков километров неглубокого русла. Идеальное место для того чтобы досконально изучить процесс шлихтования. Старший геолог Тюменцева учила Мию промывать речной песок, используя джеклондоновское безотказное средство: мелкоячеистое сито с высокими кожаными бортами.
— Старайся ничего не пропускать — строго говорила Тюменцева. — Заметила необычный камешек или искорку, откладывай в сторону.
Мие было тяжело, но она старательно пыхтела, ворочая тяжелый инструмент. Мия знала людей, но еще лучше она знала их души. Потому что сама в каком-то смысле… Хорошо было бы, если бы их не было вовсе. Как у той гипсовой девушки, тогда не было бы так тесно в выбранной оболочке и не приходилось бы постоянно сориться или бороться с растревоженными жильцами. Мия точно знала, где живет человеческая душа. В направлении зюйд-зюйд-вест от солнечного сплетения. Зачем она нужна? Это Мие растолковал Егор. Как там… Все, кроме тебя, Мия. Все что нас окружает. Все что мы чувствуем. Все состоит из мелких деталей. Называй их как зочешь. Молекулы, атомы, кирпичики. Они собираются и разбираются. Их строит внешняя среда. Она их разбирает. Это первое. У любого Бога должен быть Дьявол. Так и мозг, бессердечное рацио, должен иметь свой энергетический противовес, достигая условной гармонии. Когда возникает проблема выбора, а она возникает всегда. Чистить зубы или не чистить. Открывать ядерный чемоданчик или нет. Душевные кирпичики, атомы и молекулы, бревнышки собираются вместе. Человек чувствует как холодеет внутри живота. Это строится душа, чтобы дать ответ. Стрелять не стрелять. Любить не любить. Но понимаешь какая штука. — Егор загадочно приблизился к Мие. — Только никому не рассказывай.
Егор замолчал.
— Давай уже, Бекетов — нетерпеливо крикнула Мия.
— Утки уже летят высоко. Летать так летать.
Я им помашу рукой.
— Бекетов!
— Это не Бекетов. Но тоже неплохо. О чем это я?
— Любить не любить — напомнила Мия.
— На бис? — спросил Бекетов. — Ладно. Значит. Поведение души зависит от информации записанной в душевных камешках. Информация — это душевный опыт. Анализ реакций на сообщение мозга и внешней среды… От опыта зависит сила души. Она может полностью подчинить мозг. Блокировать рацио. Но и мозг способен подчинить себе душу. Есть души с ноготок, бессильные и робкие. Как у бандюг, маньяков, жаб и журнала «Огонек» за 1988 год. А есть супермощные, толстые красивые парниши как у бабушек, некоторых детей и гинеколога Акопяна.
— И все это правда? То что ты рассказал? — поразилась Мия.
— А с чего бы этому не быть правдой. — лихо возмутился Бекетов. — Я три дня потратил, чтобы придумать как объяснить твое появление.
— Так значит ты врал?
— Почему врал? — оскорбился Бекетов. — Я выдвинул гипотезу. В конце концов Большой взрыв, 15-й зуб мудрости Иоанна Крестителя, чистящее средство Фэйри. Все прокатило. Почему не может прокатить это… Но даже моя гипотеза не объясняет твое появление. — Егор стал серьезным. — Сначала я думал, что ты моя душа. Но ты с ней знакома?