— Что с тобой? — спросила девочка, когда вошла в квартиру.
— Как Эйнштейн? — вместо ответа спросил Егор.
— Он умер? — ответила Мия — Похоже ты тоже.
— Простыл — попытался улыбнуться Егор.
Конечно, Мия не поверила.
— Началось? — спросила она едва не хлопая в ладоши.
— Говорю же простыл — Егор попытался хлюпнуть носом.
— Понятно — Мия не верила ему напрочь.
— Куда едем?
— Никуда мы не едем.
— Ага — сказала Мия — Пойду собираться.
Остаток дня Егор крепился, а ночью приступ повторился с еще большей силой. Из последних сил он пытался не закричать. Накрылся одеялом с головой, чтобы не разбудить Мию. Но кого он пытался обмануть? Мия выключила свет. Преодолев слабое сопротивление Егора отбросила одеяло в сторону.
— Хватит Бекетов. Закрой глаза.
— Нет — Егор катал свое посеревшее лицо на подушке.
— Ты же знаешь. Это единственный способ.
— Говорю тебе нет.
— Твои таблетки не помогут.
— Дай мне воды. Пожалуйста.
Егор так жалобно посмотрел на Мию, что она не выдержала.
— Сейчас. Но предупреждаю Бекетов. Это не поможет.
— Много ты знаешь.
Пока Мии не было, Бекетов широко открыл глаза, ворочал ими по кругу. Спать хотелось ужасно. Вернулась Мия. Бекетов осторожно взял стакан. Принюхался. Подозрительно посмотрел на Мию.
— Здесь все нормально. Ничего не подмешала?
Мия отобрала у него стакан. Сделала несколько показательных глотков.
— Где таблетки?
Мия нашла таблетки. Высыпала их в руку и дала Егору.
— Спасибо — Егор выпил воду и выпрямился на диване.
— Я выключу свет?
Мия погасила свет. Легла напротив на раскладном кресле. В наступившей темноте, как обычно, Егор выбрал свою думательную точку. Круглый краешек багета чуть повыше окна. Глаза слипались. Бекетов протирал их руками, но тяжесть утвердилась в висках и веки закрывались сами собой.
— Мия! — позвал Егор — Ты что подмешала в воду?
— Ты параноик — отозвалась девочка. — Я просто подменила таблетки.
Ответить на такую безудержную наглость Егор не успел. Утром он ничего не рассказал Мие, а проснувшись два дня из-за повторяющихся приступов, он сказал.
— Собирайся.
— Едем. Куда. — вспыхнула от радости Мия.
— Я позвонил профессору Мирбаху. Нас ждут на Камчатке.
Егор поднял свое изможденное выженное страданием лицо. Голос его был совсем больным и жалким.
— Не хочу. Там не будет ничего кроме боли.
Девочка стала серьезной. Она погладила Егора по голове.
— Что мы можем поделать, Оноданга.
— Там опять будет Перекресток.
— Будет — подтвердила девочка. — Но ты справишься. Ты Оноданга.
Мия присела, чтобы видеть глаза Егора.
— Земле плохо, Бекетов. Стань Онодангой. Помоги ей.
Тем же вечером они сели в поезд, идущий на восток. Для Бекетова дорога к цели стала облегчением. Чем ближе к месту назначения тем реже повторялись приступы, а сейчас, сидя в Птеродактиле, физически он чувствовал себя превосходно. Если бы не предчувствие неизбежного. Земле было плохо — сказала Мия. Но разве нет других таких как он? Да полно — возмутился про себя Бекетов. По крайней мере он знал двоих. Как знал… Но ведь должны же быть? Как так? 7 миллиардов и один Бекетов? Разве я один знаю, что она хранит в себе не только нефть, газ и кошачьи какашки? А он… — Бекетов сжал губы. Он начал усиленно жалеть себя как одинокую жертву заговора всего семимиллиардного населения планеты Земля. Но хорошенько пожалеть себя не получилось. В него попал салатовый шарик для большого тенниса и отскочил назад. Он был привязан парашуткой к рычагу в кабине пилота. Из-за шума во время полета Серегин использовал шарик вместо голоса. Серегин звал Бекетова к себе в кабину. Пошатываясь, Бекетов пробрался к Серегину.
— Штурвал держи! — крикнул Серегин и тут же опустил руки.
— Ты что? — кричал ему Бекетов. — Ты что делаешь?
Он схватил штурвал и посмотрел вперед. Птеродактиль летел низко, между двумя черными отрогами волнистых низких гор.
— Правее — крикнул Серегин. Он качнул штурвал вправо. — Подправим кое-что!
Из-под сиденья Серегин вытащил аэрозольный баллончик.
— Рот закрой! — крикнул Серегин.
— Что? — заорал от такой наглости Егор. Серегин открыл окно и в широко открытый рот Бекетова ворвался камчатский холодный ветер. Бекетов увидел широкую длинную стрелу, нарисованную на правом отроге. Серегин выставил из окна руку с баллончиком и лихо, скорее всего не в первый раз, подновил стрелу свежей краской. Серегин закрыл окно.
— Спасибо, мужик — проорал Бекетову Серегин. — Через минут 10 посадка. Буди дочку.
Прошло совсем немного. Может быть и вправду 10 минут. Бекетов увидел в иллюминатор, что они закладывают широкую дугу над жменей щитовых домиков с вышкой.
— Пенжин — сказал Егор Мие.
Глущенко Екатерина встала с лавки. Добралась до ящиков с цыплятами и распяла саму себя между округлыми стенками самолета. Птеродактиль шел на посадку.
Когда самолет благополучно остановился, Мия захлопала в ладоши. Бекетов открыл люк и выпустил наружу короткую лесенку. Их ждали. Перед самолетом выстроилась вся экспедиция. Имела она настолько дружелюбный вид, что Егору захотелось немедленно вернуться назад в Птеродактиль. Но между ним и спасительной темнотой кабины стояла Мия.
— Давай. Чего же ты. — подтолкнула она Бекетова.
— Мы ничего не забыли? — продолжал малодушничать Бекетов.
— Ничего. Да иди же ты…
Егор вздохнул и опустился вниз. Вперед выступила длинноногая худая но строгая женщина в черной телогрейке. Она протянула Егору твердую узкую руку.
— Тюменцева. Страший геолог. Надеюсь вы сделали правильный выбор, товарищ Бекетов.
— Почему вы так сказали? — насторожился Егор.
Старший геолог оставалась серьезной.
— Наверняка у вас были веские причины переехать в наше Безнадежье.
— Надеюсь на это. Мия!
Девочка спрыгнула с лесенки. За ней из кабины Птеродактиля показался Куэро.
— Дочь? — Тюменцеваьнеодобрительноьосмотрелаьдевочку.
— Как бы… — вырвалось у Егора. — То есть… Я удочерил ее.
— И вам позволили?
Бекетов попытался соорудить из того что было свой особый «бекетовский» победительный взгляд.
У меня с этим не было никаких проблем, старший геолог.
Тюменцева промолчала. К ним подошли Мия и старик Куэро.
— Приветствую тебя Земляничное Мыло.
Тюменцева и чувство юмора, казалось существовали в паралельных реальностях.
— Почему Земляничное Мыло? — спросила Мия.
— Потому что мужа моего он называет Розовая Мыльница.
Муж Тюменцовой был плотным низеньким мужчиной с чистым гладким и румяным как детские пяточки лицом. У него были рыжеватые волосы и маленькие с масляной поволокой глаза.
— А я не обижаюсь. У нашего старика особый взгляд на жизнь. Да и розовая мыльница не так обидно как Вечный Почечуйка.
— Это я. Засентябрилло.
Перед Егором появился худенький лохматый человек в гуманитарной кепке бундесвера.
— Я возьму ваш рюкзак.
Егор не согласился, но Засентябрилло Вечная Почечуйка мягко но непреклонно тащил из его рук солдатский вещмешок. В конце концов ему помогла Мия. Вместе с Засентябрилло ей удалось вырвать из рук Егора мешок.
— Что же. Можем идти, товарищ Бекетов. Я покажу вам вашу квартиру.