С высоты моего полета город и выглядит, как хорошо спланированный разросшийся военный лагерь. С трех сторон его защищает изгиб реки, через который перекинуто три разводных моста, снабжённых сторожевыми башнями. У самого берега, на высоком выступающем из земли гранитном утесе стоит огромная центральная крепость. Дальше, в незащищённой рекой стороне, лежит район, называемый Старый Посад. На первом этапе появления города, здесь, сразу после пустого пространства перед стенами, в небольших лачугах жил торговый и мастеровой люд. В лачугах, потому, что посад, при наступлении противника, сразу сжигали, чтобы расчистить пространство перед стенами до максимальной ширины и не дать врагу приблизиться под прикрытием строений. Жителей же, по крайней мере теоретически, предполагалось забирать за стены. Поэтому, изначально основательно никто не строился. Но потом этот посад окружили ещё одной стеной. Его строения стали капитальными, жители зажиточными, а пространство перед стенами превратилась в мощёную камнем центральную площадь города. И теперь его роль перешла Новому Посаду уже за новой стеной со всеми вытекающими: широким полем и набором лачуг из глины, навоза и палок. Очень чёткое территориальное разделение города по социальному признаку.
Я вижу одну широкую улицу, пересекающую весь Лион: от ворот главной крепости до границ внешней стены. И даже дальше куда-то до развилки. Откуда в одну сторону путь лежит к границе с орочьей землёй, а в другую — в глубь северных провинций Империи. Другие улицы поменьше, но такие же прямые, и расположены перпендикулярно и параллельно друг к другу. Я же говорю, военный подход. Город рос не как попало, в соответствии с историческими традициями, а был чётко спланирован.
И вот я кружу над этим городом, но не просто так, а с целью. Нет, не найти падаль, чтобы поживиться (как подумали бы многие). Я ищу “Дом ворона”. Это одиноко стоящая, широкая у основания и сужающаяся к верху, небольшая башня из черного камня. Высотой примерно в дюжину шагов. Может чуть больше. Одиноко стоящая — это не значит, что в чистом поле. Это значит, что только башня, без других построек. А ищу не потому, что забыл, где мой дом. А потому, что башня эта может менять дислокацию. Вчера стояла среди халуп Нового Посада. А сегодня может затеряться среди высоких домов на узких улочках Старого. И в том и в другом случае, прохожие и постоянные обитатели тех мест не обратят на неё особого внимания. Башня, как башня. Им будет казаться, что она всегда была тут. И даже не будет интересно, что там внутри.
Наконец, я увидел её, башню, притаившуюся возле внутренней части внешней городской стены на самом краю Старого Посада. Я спланировал прямо на металлический флюгер в виде самого себя, то есть ворона, украшавший её острую крышу. Соскочил с него на выкрашенные в чёрный цвет доски. А оттуда на самый край нависающий над узким, словно бойница, окном.
Остановился и глянул с края вниз. Там, где, на земле у чёрной стены ожидаемо сидела она. Рыжая лиса подняла морду вверх и наши глаза встретились. Сцена почти, как в известной басне. Только без сыра.
Я прислушался: из приоткрытого окна доносился низкий голос Верена. Шуйца был неожиданно многословен.
— … сила не даётся просто так, — услышал я продолжение какой-то фразы. — Сила даётся только в обмен на большую жертву. На страдание. Хочешь получить физическое преимущество? Например, силу? Получишь, но в обмена на физическое же уродство. Например. Хочешь ментальные способности? Например, предвидеть будущее? Пусть на самый короткий отрезок времени. Заплати моральными страданиями. Несчастной любовью или потерей друга. И хорошо, если тебя предаст он, а не ты его. А ещё у каждой силы есть обратная сторона — уязвимость. Или слабость. У знаменитого героя была его пята. Помнишь?
Я на секунду отвлёкся и посмотрел вниз на лису. Лиса посмотрела на меня.
— … назгулы служат идее Единого Мордора. — продолжал Верен. — Они используют те же принципы инициации. Часто, жертвуют всем хорошим в себе ради большой и бОльшей цели. Чем мы хуже? Чем служение Империи, государству людей, менее важно? Но с тех, кому многое даётся, и больше спрашивается.