Гувер выпил коньяк, допил чай, часы пробили полдень… и, чтобы себя занять, федеральный агент высочайшего ранга принялся изучать корешки книг, расставленных в открытых стеллажах вокруг камина. Дерево полок излучало живое тепло, а сами тома, в тёмных кожаных переплётах с золотым тиснением, выглядели солидно.
Мистер Джон в молодости часто развлекал себя, разглядывая книги, и, пытаясь по ним понять характер их хозяев. По цветным переплётам можно многое понять: тайные мечты и увлечения, некоторые качества характера, обычно, тщательно скрываемые, способности к организации и многое другое. Стоит только посмотреть на подбор книг и их состояние, на расстановку и систематизацию. Но здесь анализировать было практически нечего: вокруг камина была расставлена только тщательно вытертая от пыли библиотека классиков. Причём, было очевидно, что эти солидные художественные произведения маститых авторов ещё никто не открывал после приобретения.
Гувер потянулся за одной из толстых книг, но услышал шаги. Он обернулся в тот момент, когда в гостиную вошёл(!) хозяин. Бывший инвалид, уверенно шагая, прошёл к камину и приветственно кивнул остолбеневшему разведчику, жестом пригласив сесть.
– Сожалею, что вырвал вас из семьи в этот субботний день, – проскрипел он. – Впрочем, вы известный холостяк, а вечно гостящий у вас друг не в счёт. Поверьте старику: заманить в свои сети невинную девушку приятно, хотя они всегда требуют трат, но, возможно, и вы в чём-то правы.
Старик помолчал, пожевал губами и вдруг захохотал. Его голос долетел до плафона потолка, расписанного купидонами, и, последние, вдруг… зашевелились! Подались вперёд, настраивая луки с золотыми стрелами, целясь в самое сердце руководителя Федеральной службы США.
«Тени», – с надеждой подумал Гувер, но ему стало не по себе…
– Как вы знаете, я проиграл партию, – между тем очень серьёзно продолжил старик. – Наш общий друг вызывает уважение. Открыть портал и переправить такое количество людей туда и обратно, поверьте, сможет далеко не каждый. Я был расстроен. Я даже горевал. Но! На своё счастье, мой милый, я умею думать! Пока наш оппонент зализывает раны, (ему понадобится на это время), мы сыграем в поддавки.
Гувер смотрел на этого человека с пергаментно-жёлтой кожей на лице, сплошь покрытой тёмными пигментными пятнами, и думал, что старик, пожалуй, впервые, со времени его знакомства с ним, говорит правду.
Прежнее напряжение ушло, и Гувер, ни с того ни с сего, улыбнулся. И напрасно. Следующее высказывание заставило его поперхнуться и уставиться на собеседника во все глаза.
– Мы станем астронавтами, – услышал он.
В ответ на столь оригинальное предложение, Джон только и смог, что показать на упитанный живот и сообщить:
– Мистер Ротшильд, я бы немного отложил полёты в космос, пока не похудею, конечно. И скажу по секрету, моя работа ничуть не хуже, чем у тех, которые летают над нашими головами в невесомости.
Старик улыбнулся одними губами:
– Ты тоже стал говорить, что думаешь? Нет-нет, мой дорогой, оставь эту прерогативу мне. В конце концов, я самый старый на континенте! И скажу по секрету, правда не приносит счастья никому.
Он отвлёкся и, поискав глазами слугу, предложил:
– Может, ещё кофе?
– Нет, спасибо, – кивнул головой Гувер. Он, по-прежнему, не догадывался, зачем он здесь.
– Меня очень беспокоит Ян, – сухо констатировал старик. – И, пока он вне игры, мы должны использовать эту фору. В США произойдёт не просто Событие. Нам нужна Афера Века! И сделка с русскими…
***
Советский Союз 4 октября 1957 года осуществил запуск первого спутника земли. Спустя три с небольшим года, в 1961-м, в космос полетел Гагарин. Мир испытал настоящий шок. Страна, разорённая войной, и, потерявшая больше 40 миллионов человек, дважды поставила под угрозу престиж капитализма. И всё это безобразие происходило на глазах одного поколения!
Во всем мире у думающих людей одновременно возникали странные мысли, противоречащие основной кардинальной доктрине демократического мира. На практике было доказано, что освобождение страны от религии и капитала приводит к экономическому чуду: грандиозному всплеску науки и техническому прогрессу. Требовалось любой ценой восстановить престиж свободного мира. В начале 1968 года по миру прокатилась сметающая всё на своём пути волна демонстраций и протестов. Пролилась кровь. Чтобы показать своё превосходство, требовалось что-то нереальное, немыслимое и из ряда вон выходящее. Аналитики подсказали – Луна!
***
Маша вывалилась в тёплое нутро родного дома, мягко приземлившись на слабо шевелящиеся тела своих родителей. Обнаруживший путешественников Олладий смог разбудить домочадцев. И, наконец, последним воспоминанием Маши в этот бесконечный день были протянутые к ней руки Бориса Евгеньевича. Потом она поплыла куда-то по коридору, и сон окончательно накрыл девочку мягким пуховым одеялом.
Ночью в Москве наступила оттепель, пошёл дождь, но утро, немного испачканное ранней весенней грязью, выдалось удивительно ясным.
Маша открыла глаза и поднялась с постели. Лес за окном ещё дремал после долгой зимы, хотя деревья уже гнали свои соки от корней. Яркое солнце скользило по ветвям берёз, и они купались в этом ласковом расплавленном золоте, сияя. Дом, словно заколдованный утренней тишиной, молчал.
– Интересно, – подумала Маша, – сколько сейчас времени? Уже ясный день, а близнецы ещё не проснулись…
Пока она, повернувшись к окну, внимательно рассматривала весенние чудеса, напоминая всем своим видом Ксению, с таким же сосредоточенным вниманием изучающую манекенщиц, демонстрирующих новые платья на показах мод, из стены вылезла наглая пушистая кошачья голова. Следом показалось упитанное полосатое тело.
– Привет, – сказала девочка, не обернувшись. – Почему молчат близнецы?
– Спя-я-я-я-ят, не-е-е-е мешаюут, – мявкнуло позади.
– Смотри, Олладий, – строгая Маша погладила прильнувшего к ноге кота. – Мама может наказать…
– Гу-уляет, – буркнул обиженный кот, и за стеной тут же послышались крики, это Чук и Гек открыли глаза, радуясь новому дню.
***
Ксения проснулась рано. Чёрная подружка хотела есть, и женщина, быстро одевшись, выскользнула из дома. Её мохнатая соседка была настолько истощена, что подруга решилась на невероятный шаг. В самом дальнем углу обнесённого высоким забором участка стоял старый дуб. Он мог простоять ещё не одну сотню лет, но прошлым летом был почти повержен ударом молнии.
Ствол был чёрен и мёртв, но корни жили своей удивительной жизнью, не собираясь сдаваться. Ксения тихо подошла к погорельцу и прижалась к смерзшейся за зиму прокопчённой коре.
Через час она так же незаметно проникла в дом. Все спали. Сонная тишина затянула дом и убаюкивала. Посмотрев на Бориса, женщина слегка толкнула спящего и, увидев попытки шевеления последнего, весело сообщила:
– Тебе нужен хороший массаж спины!
– Я, было, решил, что ты меня пожалеть пришла, – охнув, сообщил Кесслер.
– Я могу жалеть – во время массажа, – разъяснила супруга. – Какой предпочитаешь? Классический, тайский, спортивный…
– Чёрт возьми, сделай и то, и другое! Третье тоже не повредит. Наверное…
Жена рассмеялась и толкнула его серое от недавно перенесённого напряжения лицо в подушку.
– Снимай трусы! – Спина супруга выразила протест:
– Э-э-э, а могу я стыдливо прикрыться простынёй?
– О-о-о, у тебя выросло что-то особенное, чего я не видела раньше? – строго спросила Ксения, снимая с поверженного немца последний рубеж обороны. И голос её был исполнен истинного научного интереса, вкупе с готовностью исследовать новые подробности супружеской анатомии, во благо семьи.
– Господи, – искренне вздрогнул муж. – Только, ради Бога, не проси меня поворачиваться на спину…
Ксения скептически взглянула на распростёртое тело и, вздохнув, начала нажимать пальцами на чувствительные точки вдоль позвоночника. Минут двадцать женщина старательно растирала его спину и плечи: разминала, постукивала, нежно поглаживала. А затем, звучно шлёпнув по пятой точке, приказала перевернуться.