— Но стена в итоге рухнула?
— Да, частично. Нас завалило штукатуркой и другим мусором.
— Хотит добавить еще что-нибудь еще?
— Нет, ваша честь. Добавить мне нечего, но я хотел бы задать подсудимому вопрос.
— Хорошо. Задать вопрос разрешаю, но помните — подсудимый не обязан вам отвечать на вопросы свидетелей.
Русанов без спешки открыл кейс. Голографический проектор замерцал призрачным цветом.
— Я взял с собой личное дело капитан-лейтенанта Объединенного Космофлота Фрэнка Брауна, точнее, ту его часть, которая нашлась в открытом доступе. Имя, фамилия, звание совпадают, но внешность сильно отличается. Изначальный Фрэнк Браун — рыжий, у него квадратное лицо и средний рост. Он не супервиро. У подсудимого высокий рост и темные волосы. Он супервиро с повышенной выносливостью и силой. Ваша честь, вопрос имеет принципиальное значение, и в любом случае я не могу молчать — такое сильное различие ставит под сомнение идентичность личности подсудимого. Я думаю, его документы включая диплом Академии, были подделаны кем-то в отряде «кси». При этом использовалась личность другого человека, возможно, уже умершего.
Голограмма медленно погасла.
— Свидетель Русанов, ваше заявление будет занесено в протокол. Однако…
Малангу замялся, очевидно, формулируя фразу. Кай Эсперо повернулся и поглядел капитану прямо в зрачки:
— Чего вы этим добиваетесь? — холодно поинтересовался он.
— Хочу добиться правды.
Рокот голосов тем временем усилился. Малангу, наконец, собрался с мыслями и застучал молотком — деревянный треск повторялся до тех пор, пока собрание не утихло.
— Подсудимый, в соответствии с законом вы можете не отвечать. Но если ясности не будет, я отправлю дело на доследование, а вы до его завершения отправитесь в следственную тюрьму Йоханнесбурга. Будут ли возражения у стороны обвинения?
— Нет, — ответил прокурор после короткой паузы.
Лицо Кая выглядело непроницаемым. В зале повисло молчание, так что капитан расслышал лязг излучателей в дрогнувших руках охраны.
— Новое расследование не понадобится. Если вам нужна правда, я дам вам эту правду, — отозвался Кай Эсперо после мучительно затянувшейся паузы. — Да, мои документы были фальсифицированы специалистами отряда «кси». Я это признаю.
Он впервые с начала процесса произнес такую длинную фразу.
«Не хочет нового доследования этот сукин сын и не собирается затягивать суд, но почему? Какие бы новые преступления ни открылись, после разрушений в Санплене, его судьба хуже не станет».
— Заявления внесены в протокол, — монотонно заговорил судья. — Подсудимый, напоминаю, что по закону вы имели право молчать, но если хотите выступить как свидетель собственной защиты, то обязаны говорить правду.
'Ну и казуистика, — подумалось вдруг Русанову. — То он подсудимый, то собственный защитник, то собственный свидетель. И как это соотносится с теми руинами, на которые я глядел еще вчера?"
— Итак, гражданин Эсперо, назовите настоящую дату и место своего рождения…
— Триста семидесятый год варп-эры. День не помню. Место — меркурианская колония «Золотое счастье».
— Назовите имена ваших родителей.
— К сожалению, ваша честь, я не могу их назвать.
— То есть, вы были созданы искусственно, в результате генетического эксперимента?
— Нет, я был рожден, как все, но родителей потерял очень рано и совсем их не помню. В три года я попал в приют. Отткуда меня забрали в «тренировочный центр» и превратили в супервиро.
— Вам поменяли генотип уже после рождения?
— Да, именно так.
— Такое невозможно, — буркнул кто-то из флотских медиков позади Русанова, и Браун резко обернулся.
— Смотря кто занимается трансформацией, — произнес он с коротким смешком.
— Почему вас выбрали? — вмешался Малангу. — Это какая-то привилегия, социальная программа для сирот?
— Привилегия, ваша честь? Вы не знаете, что там творилось на Меркурии. Терраформирование планеты не удалось. Колония почти вся вымерла, а те, кто выжил, мягко говоря отличались от землян в худшую сторону. Я был нищим мальчишкой, никому не нужным отбросом, вот меня и осчастливили «привилегией».
По залу пробежал нервный смех.
— То есть, превращение в супервиро не было добровольным?
— Я даже не понимал, что со мною делают, пока не стало слишком поздно.
«Психоат жертвой прикидывается!» — закричал кто-то с задних рядов амфитеатра, и Малангу недовольно нахмурился.
— В чем заключалось преобразование? — поинтересовался он, стараясь не показывать, насколько шокирован.