Глава VII. О том как, находясь в Тамбо Киро, два брата увидели, как тот, кого они обманом заманили в пещеру, появился с оперёнными крыльями и как он повелел им основать великий город Куско, и как они ушли из Тамбо Киро.
Продолжаю рассказ, записанный мною в Куско: орехоны поведали, что прошло совсем немного дней, как два Инги обосновались в Тамбо Киро, они уже и не беспокоились увидеть опять Аяр Каче, как узрели его летящим к ним по воздуху на больших крыльях с разноцветными перьями. И приведенные в ужас его видом они хотели сбежать, но он быстро развеял их страх такими словами: «Не бойтесь и не печальтесь, я появился для того, чтобы прославилась империя Ингов; посему оставьте, оставьте это селение которое построили и шествуйте дальше, в низины, до тех пор, пока не увидите долину, где и заложите Куско, и быть ему почитаемым, а те [места], где вы сейчас [обосновались] это презренные халупы, но тот - будет великим городом, где суждено быть воздвигнуту пышному храму, и быть ему таким почитаемым да посещаемым, и со столькими службами, что только ему одному быть самым восхваляемым. Потому я всегда буду просить Бога о вас и помогать, чтобы как можно скорее вы заполучили большие владения; на горе, неподалеку отсюда, я окажусь в том виде и образе, в каком вы зрите меня, и всегда буду вами и вашими потомками обожаем и свято чтим, и назовусь я Гуанакаури [Guanacauri]. И в благодарность за добрую помощь, которую вы от меня получили, я прошу вас во веки веков почитать меня за бога, и за это воздвигать мне алтари для жертвоприношений; так поступая, получите вы помощь от меня в войнах, и в знак того, что отныне вы будете уважаемы, почитаемы и вас будут бояться, уши ваши будут так же проколоты, как и у меня». После этих слов, говорят, что им показалось будто у него были золотые уши в одну пядь длиной.
Братья, напуганные увиденным, словно онемели, но когда наконец прошло их смятение, ответили, что с радостью выполнят его приказания; затем в спешке отправились к горе, зовущейся Гуанакауре, которую с тех пор и поныне считают священной. И на самой её вершине снова увидели Айер Эче [Ayer Eche (sic)] который несомненно был каким-то демоном, если только то, что они рассказывают, хоть немного правда; и с позволения на то Господа, прикрываясь этими ложными личинами он [демон] давал им понять волю свою, чтобы они боготворили его и приносили ему жертвы, чего он более всего и добивался; и опять он говорил, что им пристало короноваться специальной кисточкой [tomasen la borla] или короной, чтобы стать императорами, которые и будут державными правителями, и что им будет дано знать, как [сие] нужно делать, [а также] чтобы юноши были возведены в ранг рыцарей и почитаемы как знать. Братья ответствовали ему, как и прежде, что все его указания они в точности исполнят и в знак покорности сложили руки, склонили головы и сделали ему поклон [mocha] – знак особого уважения, - для того чтобы он лучше понял, как они его чтят. Вот почему орехоны утверждают, что с той поры им пристало короноваться кисточкой и быть посвящёнными в рыцари. Я помещаю эту историю сейчас, дабы потом не повторяться; ко всему этому интересно припомнить одну, без сомнения, правдивую и забавную историю, что когда в Куско Манго Инга [Второй] короновался кисточкой или короной верховного [правителя], на церемонии присутствовало довольное большое количество испанцев, ныне живущих, и многие из них сами мне рассказывали об этом. Так же правда, как сказывают индейцы, что во времена прошлых правителей это делалось с большей роскошью, торжественностью, организованностью, [а] сборища народа и богатства были столь велики, что и описать невозможно.
Похоже, что те правители установили этот порядок посвящения, и говорят что Аяр Эче [Ayar Eche (sic)] на этой самой горе Гуанакауре и предстал в похожих одеяниях; и тот, кто должен был стать Инкой, одевался в чёрную рубаху без воротника, с разноцветными рисунками, а на голове светло-коричневая косичка в несколько оборотов, и, покрытый большой светло-коричневой накидкой, он [коронуемый] должен был выйти из своего дворца в поле и сорвать пук соломы, и нести его целый день без еды и воды, ибо пристало ему поститься. Мать же и сёстры того Инги должны остаться дома, прясть и ткать так быстро, чтобы в тот же день соткать четыре наряда для той церемонии, и им, занятым этой работой, тоже не пристало ни пить ни есть. Одним из этих одеяний должна быть светло-коричневая рубаха с белой мантией, другое - цветное с белой полосой, ещё одно состояло из белой рубашки и белой мантии, и последнее - всё синее с бахромой и шнурами. Тот, кому было суждено стать Инкой, надевал эти наряды и постился в течение установленного времени, а именно один месяц, и пост сей звался саси [zazi]. [Это испытание проводидится] в одной из комнат дворца без света и без женской прислуги; во дни поста этого женщины из его рода [т.е. из рода Инги] с особым тщанием и своими собственными руками приготовляют большое количество чичи (кукурузного вина) и обязаны ходить в богатых одеяниях.