– Продолжайте вести наблюдение, я уже вышел, – отпарировал Янсон.
Командир экипажа стоял неподвижно, всматриваясь вдаль. С правой стороны на смену Ужасу пришел маленький Страх, осветив часть равнинных барханов. Но часть пиковых вершин представлявшие минивулканы или горные хребты землянам не было это известно, отдавали большими тенями при одной, нежели при другой луне. Янсон никогда не был при такой картине навевающий пустоту, и для сравнения ему нечего было вспомнить.
Наблюдаемый пейзаж дополнялся плеядой становившимися уже заметными миллиардами звезд, совершенно не схожий с ночным небом, наблюдаемым с Земли.
Майклу ни в чем не угадывалось, что он на Земле, но ощущение скованности в костюме, в котором он находился, словно в коконе, давало предположение об учебной вылазке. Далее все напоминало о космосе. Идти до палатки не было смысла. После рабочего дня в наступившей ночи изучать было нечего. Все же Янсон надеялся услышать в наушнике утвердительный голос Волона.
«Находясь в инопланетной структуре, имеется гораздо больше шансов встречи иного разума», – думал Янсон. Он решил задержаться «на улице», готовясь ринуться к аппарату слежения при любом сигнале бортового инженера. Посмотрев на вмонтированный в рукав прибор, показывающий время, температуру в минус сто тридцать четыре градуса по Цельсию и градусы меридиана с вычислениями равного широтам Марса. В который раз он одобрил нанотехнологию Евросоюза, но забраковал за неудобство в использовании видеобинокля, он не был предусмотрен для ночного видения.
Майкл находился в тридцати метрах от челнока. Впереди не было ничего, пустота, щебневый песок, сгустки коричневой пыли навеянными дневными ветрами, руины гор.
Поразмыслив, Янсон направился в сторону куполообразного сооружения. Внутри осталась еще недоделанная работа. Рядом располагался парник, в котором были посажены неделю назад семена, адаптированный наиболее удачный урожай пошел бы в пищу команде. Это укроп, сельдерей, томат, подорожник и некоторые виды ягод. Температура внутри парника на электронном термометре показывала температуру двадцать градусов по Цельсию. Кислород также был стабилизирован, а давление доходило до двадцати атмосфер. Можно было снять шлем, расслабиться и подышать свежим чистым воздухом.
Оказавшись внутри контрольного входа перед входом в сам парник, дождавшись, пока кислородный уровень придет в норму, Янсон отстегнул шлем. Внезапно за дверью, внутри рассадника, до ученого донесся глухой взрыв, и, не успев еще понять, в чем дело, Янсон почувствовал тепловую волну, которая прижала его к стене у двери.
Из-за легкости постройка разлетелась в стороны, и Янсон, оказавшись снаружи, почувствовал дикую нарастающую боль быстро обмерзавшего лица. Единственное, о чем он успел подумать, точнее, вспомнить, что температура ночью здесь очень серьезная. Собрав силу воли и не желая сдаваться чужой стихии, Майкл с огромным усилием заставил надеть на себя шлем. Пар и наступившая теплота разбудили застывшую кровь. Теплым потоком она побежала по венам, мозг заработал. Янсон потерял сознание.
Табло циферблата на рукаве второго пилота высвечивало 23:32.
В 2031 году числовой ход времени в европейском конгрессе считался официальным цифровым номиналом дня и ночи в зависимости от континента, по всей Европе, но огромным деферентом при действующей на него иной формы гравитации. В это время на Земле при наблюдении за состоянием космического корабля стоял полдень.
Ястребова заволновало отсутствие Янсона.
– Ну как? – спросил он Волона, когда тот появился на камбузе.
– Никак, – тот достал стаканчик кофе из нерегулярного запаса, – никаких продвижений, как сквозь землю… точнее сказать, сквозь Марс, – поправил себя Волон, заметив обеспокоенную ухмылку на лице Ястребова.
– Ладно, – Ястребов стукнул ладонями по столу, – ты, Андрей, посиди пока тут, отдохни, а я Янсона, – он встал из-за стола, – пока попроведаю!
Оказавшись в проеме кухни, он заметил, как на конце коридора Линдау, покинув рубку, шла, направляясь к своей каюте не обратив внимания на появление Ястребова.
– Джу, – остановил он ее.
Лицо Джоанн не выражало желания говорить. Она была серьезна, как всегда. В постоянном потоке работы ее трудно было развести на фривольный разговор. Но Андрей заранее знал, как заставить ее обратить на себя внимание.
– Что ты думаешь по поводу сигариллы? – стараясь быть серьезным, спросил Ястребов о тени неизвестного объекта во впадине.
– Мое мнение? – удивленно спросила она, развернувшись.
– Да.
– Я считаю, пока не стоит думать о том, чего не знаешь, – Джоанн, казалось, раскрыла замысел коллеги.