Сон был внезапно прерван. На этот раз Ястребов не узнал, куда он толчком ноги закинул Деймос, вместо привычного для него футбольного мяча.
Осознав то, что он еще не в постели, Ястребов машинально посмотрел на циферблат. Часы показывали 01:14. Поднявшись из-за стола, он попытался вспомнить, что могло прервать его сон. Но тут же, стараясь забыть о неприятности, направился к выходу.
На удивление перед ним автоматически дверь не открылась. Когда он, занеся кулак над створкой, Ястребов внезапно почувствовал толчок, корабль слегка шатнуло. Андрей принялся колотить в дверь. С третьим ударом дверь все же подчинилась астронавту, и Ястребов, не дожидаясь, пока панель до конца войдет в стену, напрягшись, помогая автоматике, выскочил из камбуза. Быстрым осторожным шагом он направился в лабораторию. Там находились интересующие его в эту минуту люди: старший лейтенант Янсон.
– Что случилось, Андрей? – рядом с ним была Линдау.
Затем в проеме комнаты появилось удивленное лицо Доминика Луалазье. Он, по-видимому, торопился, что не успел по-хорошему завязать шнурки магнитных бот.
После отбоя для стабилизации углекислой активации, гравитация понижалась до сороковой доли процента.
Быстрое появление итальянца для Ястребова было неожиданным. Он, рассмотрев его, посчитал, что на объяснение нет времени.
Отсек Джоанны была недалеко и, в момент, когда Ястребов подошел, подплыв, створки, без труда впустили его внутрь.
– Джу! – крикнул он.
Но, не дожидаясь ее ответа, Ястребов, обернулся к шторке, за которой находился Янсон. Положение тела Янсона было без изменений. Лицо человека выдавало спящего, хотя его дыхание полностью зависело от поддержки искусственной вентиляции.
– Что произошло?
– Что случилось? – в каюте появился Луалазье.
Все ждали ответа от Ястребова. Ястребов не знал, что ответить людям. Здесь лежал неживой бездыханный Янсон. Остальные же казались наивными детьми, ожидая, когда учитель даст точный ответ. Но в их глазах непонимание обретало страх и некую потерянность оттого, что учитель и сам не знал ответ на заданную кем-то задачу.
Однако ждать пояснений пришлось недолго. Очередной толчок корабля оказался для группы таким же неожиданным, как и для Ястребова, в то время, когда он заснул на камбузе.
– Марсо-трясение… – произнес Луалазье.
– Вероятно, – подытожил русский предположение лингвиста.
Словно осененные, астронавты разом бросились в командирскую рубку. Гравитация установилась.
– Ничего не могу понять, сейсмический анализ показывает, что не было ни одного передвижения грунта. Толчки под поверхностью также невозможны, они не могут двигаться из-за отсутствия на Марсе тектоники плит.
– И что же? – спросила Линдау.
– Надо проверить спутники, – вспомнил Ястребов.
– Я сейчас подниму Андрея.
Итальянец решил позвать астронавта, который больше понимал в технике слежения. Но его будто не слышали. Линдау и Ястребов продолжали наблюдать за сейсмографами.
Толчки «Паларуса» возобновились. Словно космическое судно, пытались перевернуть на другую сторону.
– Что показывают мониторы? – спросил Луалазье.
Он появился в проеме. И, не прислушиваясь к словам Линдау, тут же кинулся к экранам, которые представляли внешнюю сторону челнока.
– Ничего особенного снаружи не происходит, – сказала она, пропустив Луалазье.
Девушка хотела, чтобы он убедился в ее правоте и что места для усиленной паники нет. В этот момент Луалазье выглядел весьма испуганным. За все время Доминик Ниелло Луэстэ Луалазье выполнял работу, наблюдая за устройством электроники, вел наблюдение за изменением природных и других явлений, участвовал дополнительно в обследовании грунта, биологических поисков. В общем, делал все, что не входило даже в его обязанности.
«Зачем он был включен в команду?», – такой вопрос порой задавал сам себе Луалазье.
За все время препровождения на планете контактов с представителями фауны или иных форм цивилизации не случалось. Но в этот момент, наконец, четвертый пилот, словно инстинктивно принялся с жадностью, какое только бывает у изголодавшихся по теплу людей, искать хоть малейшее напоминание о инакоязычных объектах или же типичных звуковых эффектах космической среды, на Земле которые редко случаются. Он всегда ожидал чего-то большего, от обычной работы над бездушной электроникой высокоулавливателей. Он всегда считал, что сканирование космоса лучше проводить на каком-нибудь из ближайших его тел. Но, так как станцию на Луне уже второй год не удавалось запустить, Луалазье был, конечно, рад этой дальней планете.