В командном отсеке незаметно появился Волон. Его глаза были опухшими ото сна. Было видно, что его разбудили, когда он уже видел десятый сон. За время работы в биокостюмах, где время летит незаметно, становится заметна его мимолетность после того, как их снимешь, чувствуется усталость. Поэтому после отбоя экипаж, иногда укладываясь в спасательные мешки-спальники, почти моментально засыпал. Долгая работа в костюмах и над отчетами сейчас наложили отпечаток именно на Волоне. Хлопая глазами, пытаясь прогнать дремоту, он готовил себя к очередному этапу задач, застегивая воротничок.
– Что вы предлагаете делать, мистер Ястребов? — спросил он, осознав ситуацию.
Русский увлеченно продолжал наблюдения за показаниями сейсмического прибора.
– А, черт его знает… что может произойти в следующую минуту.
– Доминик?
Волон переключился на итальянца, не сумев понять значения слов русского. Он как-то незаметно перешел от рядового офицера к обязанностям должности старшего и заменил Янсона. Луалазье также со страстью на экранах что-то искал, бросая взгляд то на один, то на другой, не спешил с ответом.
Вдруг его что-то взволновало, и он обернулся.
– Мне показалось… – Луалазье, как обычно, не решался высказать свое предположение. Щуплый на вид, он казался беспомощным.
– Что-то… тут, на втором мониторе, – указал он слева от русского пилота, – за левым стопором, как мне показалось, что-то мелькнуло, белое, похожее на сгусток.
Линдау, оторвавшись от сейсмографа, примкнула к остальным. Она пыталась высмотреть это на экранах. Ей стало интересно, что так могло взволновать итальянца. Все, кроме Ястребова, стали рассматривать двухэкранный монитор, который представлял вид левого борта и заднюю часть челнока. Андрей гадал, откуда шли толчки. Он предположил о недоброжелательности планеты. Больше всего он боялся, чтобы не начался метеоритный дождь.
Внезапно Волон, не сказав ни слова, встал с кресла, решительно вышел из рубки.
– Согласен, Андрюха…
Словно прочитав мысли французского пилота, Ястребов направился за ним.
– Майкл, я думаю, так бы и поступил…
Спустя примерно двадцать минут оба астронавта обследовали борт. Ястребов и Волон услышали взволнованный голос Линдау.
– Неужели вы ничего не заметили?!
– К сожалению, Джоанна, пока ничего странного. Да и я не замечаю здесь ничего, чтобы могло вызвать интерес.
– Андрей!..
В наушниках послышался встревоженный голос итальянца, оставшегося следить за мониторами.
– Что-то белое у левого стопора…
В рубке возникло молчание. Вскоре, перебивая легкий треск радиопередачи, было едва узнаваемо неровное дыхание Волона. Через две минуты его речь возобновилась.
– … подозрительного здесь не нашел.
– Я вижу…
Оставшись в одиночестве, в командном отсеке два пилота разом откликнулись на голос Ястребова.
Луалазье по редким наводкам Волона принялся машинально с помощью спутника искать на планете Ястребова, но то ли от недостаточной разработки зонда или других сбоев изображение из космоса по-прежнему не проходило на монитор.
– Эх, questi cani gelate,9 совсем вылетело из головы что «Вояджер» поломан.
Линдау, казалось, еще больше была обеспокоена и желала хоть как-нибудь помочь коллегам.
– Что, что ты видишь, Андрей, я тебя не вижу. Ты, в какой области?
Луалазье старался не терять из виду русского астронавта, ведя наблюдение от одной из единственных камер с видеоизображением левого борта.
– Он направляется к палаткам, – пояснил он Линдау. – Постой,… кажется, я что-то тоже заметил.
– Доминик, попробуй подключить малый зонд и постарайся найти нас. По-видимому, «Вояджер» накрылся от перемерзания, – сказал Ястребов.
– Почему он замерз? Ведь… – Линдау обеспокоено выдавила из себя первый попавшийся вопрос.
– Джу, – услышал ее Ястребов, – он выдохся, «старичок», техника, как и люди, все в скором времени так…
– Андрей, я вас вижу…
Луалазье, колдуя над кнопками клавиатуры, набирал специальные коды, заставил двигаться робота-разведчика, до этого неподвижно ожидавшего приказ недалеко от входа в корабль. Словно послушный солдат, взметнув пыль из-под колес, он направился к людям, чтобы засвидетельствовать что-то невиданное, так встревожившее астронавтов.
Палатка от челнока размещалась на расстоянии сорока метров. Трехколесный марсоход двигался со скоростью четырнадцать метров в минуту. Ему хватило при полном штиле, но попадая изредка на неровности лишь четырех минут, чтобы добраться до астронавтов.