— Смотри, — сказал Жанты. — Видишь, того седого здоровяка с головой как котёл и золотым обручем в волосах? На нем тоже лазоревая рубаха, а брюхо обтянуто малиновым кушаком. Это, братец, и есть служитель великого Будхи великий Мазай. А убитый тобой, скорее всего, лишь один из его учеников. Но этих дармоедов у Мазая так много, что он вряд ли заметит пропажу кого-нибудь из них.
Хадир остановил своего коня в нескольких шагах перед служителями, и над Алановым полем повисла тишина, в которой далеко разнеслись слова ритуального вопроса. — Служитель Мазай, вождь Хадир и народ Будж спрашивают: Что говорит Будха?
Мазай важно кивнул головой, в знак того, что вопрос понят и, сделав шаг вперед, поднял правую руку. — Будха говорит, что вождь Хадир и народ Будж по-прежнему находятся под его защитой и покровительством, подобно тому, как дети находятся под защитой и покровительством отца. Будха говорит, что и впредь не откажет вождю и народу в защите и покровительстве.
— Да не угаснет огонь в святилище Будхи, — склонил Хадир голову и обратился к следующему по старшинству служителю, служителю бога солнца. Потом настала очередь служителя богини луны.
Всякий раз служители отвечали Хадиру, в точности повторяя ответ Мазая. Только менялись имена богов. И всякий раз по толпе прокатывался вздох облегчения, хотя даже старики не помнили такого случая, чтобы служители ответили как-нибудь иначе. Но когда был спрошен Асах, служитель богини южного ветра Тха, случилось неслыханное.
— Служитель Асах, вождь Хадир и народ Будж спрашивают: Что говорит Тха?
Буджаки, при всем своём благочестии, народ беспокойный, долго хранить молчание или неподвижно стоят?на одном месте, для них чистое мучение. Кроме того, Тха считается младшей богиней, самой слабой из сонма богов, поэтому, когда Асах выступил вперед и поднял правую руку, тишина была уже не такой полной, как тогда, когда отвечал Мазай. Однако, Асаху не пришлось повторять дважды.
— Тха говорит: Пусть Хадир возьмёт меч Хачароя.
— Хадир приподнялся на стременах и крикнул, словно Асах стоял не в трех шагах от него, а на другом конце поля. — Меч Хачароя, моего деда, пропал после его гибели. Никто не знает где он.
— Тха укажет место, — Асах, не дожидаясь ответа, повернулся и направился к холму. Откуда-то из-за спин служителей появился мальчишка в белой рубахе с заступом на плече. Догнав старика, он пошел рядом.
Хадир неторопливо поехал следом. Не доезжая десятка шагов до холма, он остановил коня. Столь явное нарушение установленного порядка смутило его свиту. Поэтому князья и тысячники последовали за вождем с некоторой заминкой. А затем и вся людская масса, заполнившее Аланово поле, в стремлении всё видеть своими глазами, придвинулась поближе.
И только тогда, видя, что рискуют остаться в одиночестве, восемь служителей восьми богов народа Будж, присоединились к общему движению, и даже как бы возглавили его, для чего им пришлось проявить несвойственную их обычной важной повадке резвость. Вперед снова выступил Мазай, он было приоткрыл рот, словно собирался что-то произнести, но увидел лежащий у подножья холма труп. Лицо служителя Будхи омрачилось, и он провел ладонями по щекам. Дунда опасаясь встретиться с ним взглядом, поспешил спрятаться за спину Жанты. Но любопытство превозмогло и он, высунувшись на миг, испытал новое потрясение при виде того, что чуть ли не весь народ Будж надвигается на него.
— Брат, умоляю, выслушай меня. Если мы спустимся с той стороны холма, то сможем уйти незамеченными.
— Сиди, — просто ответил Жанты, глядя, как старик, опираясь на мальчишку, тяжело взбирается по склону холма.
Преодолев половину подъема, Асах остановился и, повернувшись лицом к Аланову полю, воздел руки. — Вождь, Тха зовёт.
Но Хадир не шевельнулся. Асах повторил свой призыв еще дважды, с тем же результатом, а затем продолжил восхождение. Добравшись, наконец до верхушки холма, он повернулся поочередно ко всем сторонам света, замер с лицом обращенным к небу, словно прислушиваясь к чему-то, сделал шаг вперед и склонился над большим плоским камнем, тщетно пытаясь приподнять его. На помощь ему пришел мальчишка в белой рубахе, но камень остался недвижим.
— Следует им помочь, — сказал Жанты. — Если из-за нашего бездействия у почтенного служителя богини южного ветра развяжется пупок, Хадир нам не этого простит.
— Нам? — побледнел Дунда, безропотно, как телёнок на убой, плетясь за братом.
— Ну, меня-то он, скорее всего, простит.
Вчетвером перевернули камень.
— Здесь ничего нет, — растерянно сказал Дунда. Асах внимательно посмотрел на него, затем спросил. — Тысячник, кто этот человек?