Вся энергия на движение! Взвыли редукторы. Металлические части натужно застонали. Передние лапы подтянули массивное тело.
Снова жар. Жар лучше, чем лед. Жар спадает, проходя точку комфорта и можно анализировать. Холод сковывает тело. И хотя мысли яснее, но нельзя допустить застывания смазки.
Она, наконец, смогла открыть изображение. Яркий цветастый полукруг, мелькающий за несущимися по небу синими тучами.
— Луна…
Голос странный и знакомый. А Луна? Странное название. Откуда такое слово? Его не было, оно выплыло из ниоткуда. Накопитель сделал выборку, мозг обработал данные. Раз за облаками, далеко в небе, то только Луна. Раз далеко… Один глаз не позволял оценить дальность точно. Но даже приблизительно получалось около четырехсот тысяч километров.
Красный зверек выпрыгнул на поляну прямо перед носом. Еда. Активная. Спасение. В тот же момент глаз перестал видеть: включились фильтры. Но в памяти четко зависло изображение яркой изломанной линии, подсветившей в последний момент жертву.
Зверек упал. Яркое свечение потихоньку заухало. От чудовищной траты энергии дряблую плоть внутри панциря бил озноб. И ведь осталось только подползти. Вот она — еда! Плохо, что лап осталось только две. Двигаться неудобно.
Вокруг добычи уже замелькали темно-красные пятна мышей. Неимоверным усилием раскрыв хелицеры, Она рванулась вперед. Моторы приводов завизжали, повинуясь команде. Но бросок все же не удался. От перегрузки левая нога подломилась и тело рухнуло. К биению прибавилась боль от удара. Все. Больше шансов не осталось. В наличии теперь только голод, вызывающий отключение то одной системы, то другой.
— Выходи! — громыхнуло где-то рядом странное в таких обстоятельствах слово. — Выходи! Ты сильная! Ты можешь! Ты должна!
Кто так вторгся? Тестирование не выявило повреждений целостности брони. Внутри никого. Только Она. Одна.
— Напрягись, тупая тварь! Не надо никуда ползти, надо выйти!
Выйти… Куда выйти? Как напрячься? Хелицеры скрежетнули, глаз повернулся на приводе. Последняя уцелевшая лапа странно изогнулась и выпрямилась. Запрос не распознавался.
— Не то, дура! Не так!
Дурацкий голос! По синапсам волной прошли странные импульсы. Сказал бы как, раз такой умный! Но с одной лапой оставалось только экономить энергию, чтобы протянуть подольше. Она отключила здоровую лапу, хелицеры и глаз. Работает только броня. Отсрочка.
Мозг хладнокровно заключил: если не можешь двигаться — ты обречен на роль жертвы. Это закон. И Она им тоже когда-то пользовалась, загоняя слабых. Но сквозь металлопласт надо еще пробиться. Как? Вопрос завис, крутясь в памяти до получения дополнительных сведений.
Собранные данные говорили о том, что только внутри брони есть важная жизнь. Ее жизнь. В общем-то и этой информации становилось все меньше. Потихоньку отключались группы датчиков. И мозг затухал, теряя информацию. Смерть? Ее вдруг проняло. Смерть для слабаков, а Она наводила ужас на всю округу. Здесь ее ареал, ее вотчина. И никаким тварям не прорваться сквозь броню! Эта мысль создала сумятицу. Категории хорошо/плохо немного меняли потенциалы, но никак не провоцировали создание мыслеформ. Наверное, это тоже голос. Похожий на тот, что призывает выходить.
Послышался звон. Это лопался внешний корд металлопласта. То, что останавливало любую крупную зверюгу, пасовало перед махонькими кристаллическими зубами грызунов. Ниточка за ниточкой рвались связи. Изредка на пути маленьких тварей попадались датчики. Тогда бешеная пляска импульсов вызывала неприятные ощущения, заставляя вздрагивать плоть.
— Боль.
Голос неумолим. Вызывающий, противный, приятный, успокаивающий. Чей он? Боль? Слова в базе не было. Слово… Что такое значит это слово? Боль и слово. База. Нет базы… В мозгу словно взорвалась бомба. Появились пустые пространства пустой памяти. И воронки, затопленные адской смесью кодов. Стали появляться образы, странные цветные разводы, голоса…
Тело дернулось. Агония? Нет данных. Отключился накопитель и мозг инстинктивно искал решение, пытаясь из остатков, обрывков информации синтезировать что-то, привязанное к предыдущему опыту. Тщетно. Нет подгрузки баз. Обнаженная память уже не в состоянии была чем-то помочь мозгу. Остались только инстинкты. Главный из которых — жить!
Ловцы с шестами крадучись двигались вдоль ржавчины, камня и выцветшего пластика. Как ни странно, но именно здесь можно было обнаружить долгохвостов. Иммунные или осторожные, но эти существа не превращались в оборотней. А может быть они убивали заболевших еще до того, как появлялись первые чешуйки пластика. Никто доподлинно не знал повадок долгохвостов. Даже Дикий. Хотя он-то, говорят, знал все на свете.