Легенды, легенды… Почти как про Солнце. Сказки — они есть сказки. Может, для нынешних оборотней серебро только и подходит.
Малой снял треуголку, хлопнул ей себя по ноге, вытряхивая пыль, водрузил головной убор на место и спросил Квача:
— А чем-нибудь еще убить оборотня получится? Палкой серебряной или чем еще таким? Вот если он, например…
— Малой, — перебил Квач. — Ты б учился когда учили, а? Тогда и вопросы умные задавал бы.
Парень обиженно замолчал. Но хватило его ненадолго:
— Квач, а чего мы парусник не взяли у Притворы в палатке?
— Отчего, почему… Парусник ему. Людей-то и нет уже. Сцапали бы оборотни и поминай, как звали. Они голодные же, наверняка в засаде сидят.
— А-а-а..!
— Вот тебе и "а". Туда и не сунешься теперь. Вот если повезет, то баржу зацепим на перекрестке. Говорят, ходят они еще с Территории на Территорию. Но это далеко еще.
Они некоторое время шли молча, размышляя каждый о своем. Парнишка был немного впереди. Квач видел его несуразно тонкую шею, замотанную в выцветший шарф. Эта подпрыгивающая походка, дурацкий, несуразно здоровенный Кольт на поясе болтается… В душе шевельнулась неожиданная острая жалость. Такую Квач не ощущал со смерти, точнее, с начала болезни Конопушки.
Он сплюнул скрипевший на зубах песок и спросил:
— Жрать хочешь?
— Есть немного.
— Тогда притормози.
Они остановились. Квач запустил руку в недра рюкзака и извлек последний кусок лепешки. Парень впился в нее зубам и принялся было жевать, но остановился.
— А ты? — пробурчал неразборчиво Малой, протягивая кусок обратно.
Но тот помотал головой:
— Жуй сам. Я сыт.
Пока они стояли, Квач внимательно наблюдал за окрестностями. Есть тоже хотелось, но терпимо. Парнишка дохленький совсем. Если не покормить, то скоро свалится, а тащить его на себе… Ладно, еда объявится, тут не пустыня, дичи много, вот тогда и перекусить можно будет.
Впереди ветер поднял пыльный смерч. Извивающийся столб подпер небо. Далеко, не страшно. Низкая туча уронила несколько снежинок. Подгоняемая ветром, пластиковая бутылка, шурша и гулко пристукивая, пересекла шоссе. Квач проследил за ней взглядом, пока не заметил в кустах что-то странное. Он чисто рефлекторно сдернул с плеча обрез, но присмотревшись, опустил ружье. Ничего угрожающего, за кустами валялась какая-то куча тряпья. Скорее всего, это бросил кто-то из Искателей. Мусор. Но взглянуть все равно не помешает: бывало, что в такие кучи складывали собранные вещи, чтобы потом отвезти их на территорию. Если это так и есть, тогда появляется шанс найти что-то ценное…
Малой уже расправился с лепешкой, хлебнул пойла из протянутой Квачом фляжки и закашлялся, мотая головой. На глазах мальчишки навернулись слезы. Квач хмыкнул, выдергивая флягу из его пальцев:
— Крепко? Ничего, пройдет. Пошли, Малой, глянем, там чего-то валяется.
Вблизи стало ясно, что никаким ценным барахлом тут и не пахнет. В куче тряпья лежали останки человека. Скелет в одежде. Редкое зрелище, по нынешним временам. Теперь оборотни даже костей не оставляют. Значит, давно здесь лежит покойник.
Мальчишка скривился и побледнел. Квач заметил гримасу:
— Чего ты? Не воняет уже, давно лежит. По западным дорогам давно никуда никто не ходил. И не заразишься: животные его ели, не оборотни. Вернее, не ТЕ оборотни.
Над скелетом основательно потрудилось зверье. Страшно выглядели свалявшиеся клочья волос и остатки одежки. Череп был изрядно подпорчен: кто-то прострелил его. Кругом валялись ошметки металла, пластика, косточки, гильзы… Покойник отстреливался, видать. Ничего так отстреливался, бодро.
Квач поднял истлевшую беспалую перчатку, из которой торчали косточки. Под ней обнаружился изрядно поржавевший пистолет. Он был разряжен. Очень вряд ли, что кто-то из зверья прострелил бедолаге голову. Да и гильза одна нашлась между ног.
Все прояснилось, хотя ничего хорошего знание и не несло. Квач отшвырнул бесполезный пистолет в кусты и скрутил самокрутку, кроша остатки табака на кости.
— Эй, ты что?! — возмутился Малой. — Он мертвый. Его уважать надо. Давай оружие ему вернем, чтобы он нашел Солнце? Тяжело же там, в Темной Степи.
— Не заслуживает слабак лежать с оружием в руке, нет для него Солнца. Последний патрон оставил себе, трус. Но, раз уж так, может поищем, что там ценного он нам припас?
Сумки какой-никакой рядом не оказалось. Может — потерял, или отобрали когда. А может и не носил покойник ничего с собой. Налегке шел.