— Всего семь суток?!
Будь я человеком, я бы сейчас умылся ледяным потом.
— Первый!
Кошка вздрогнула и втянула голову в плечи. Великий Магистр выпрямился; теперь я видел под клобуком его золотые глаза и тонкий, острый нос на бледном пергаментном лице.
— В чём дело, Гермес?
— Почему ты не призвал меня раньше? Мы потеряли слишком много времени! Я не знаю, сколько условных суток может потребоваться для реализации Проекта «Воины Радуги»!
— Спокойно, Второй, — он был сама невозмутимость, этот величественный Дух: — Всему свой срок и черёд. Если ты пробудился сейчас, значит, ты успеешь. К тому же, насколько я понимаю, ты уже нашёл Первого Претендента?
А ведь и правда. Об этом я как-то не подумал.
Великий Магистр мягко улыбнулся:
— Не беспокойся, Гермес. Мы успеем. Да, на этот раз у нас нет Архистратига, и нам некого противопоставить Искажённому. Но я верю в твои силы. Пришло время проверить Проект на практике. Закончи все дела в Мире людей, инициируй Первого Претендента и начинай поиск остальных. А мы пока будем отслеживать перемещения Искажённого, — правда, Ват-У?
Кошка смутилась и снова склонилась в поклоне, да так и осталась.
— Не торопись, — проговорил Первый. — Ты же знаешь, условные сутки не равны человеческим. Возможно, у тебя гораздо больше времени. Да и спешка в этом деле тебе не поможет: ведь тебе придётся иметь дело с людьми, а это всегда непросто, пусть даже ты и успел приобрести некоторый опыт в этой области…
— Хорошо. В таком случае, — я положил правую руку на эфес «Карателя» и опустился на одно колено, — прошу Вас, Великий Магистр, дать мне, Лорду Гермесу, по прозванию Несокрушимый, первому Паладину Радуги, Ваше благословение, дабы я смог исполнить свой священный долг перед Орденом Радуги и всем Миром Духов.
Я склонил голову и тотчас же тонкая, невесомая длань коснулась моей макушки.
— Благословляю тебя, Лорд Гермес, по прозванию Несокрушимый, первый Паладин Радуги, на священный поход против Зла, во имя Ордена Радуги, для защиты всего Мира Духов. И да направит твой меч и твои помыслы Великая Радуга, Праматерь Всего Сущего.
Он договорил, и тотчас же золотистый свет заполнил всё вокруг, словно сквозь хмурую завесу туч на меня снизошёл луч яркого летнего Солнца…
И в ту же секунду видение пропало. Я снова был в «пытошной», а передо мной снова сидел, пригорюнившись, Валентин Звезда, юный Мастер Иллюзий.
Была, впрочем, и разница. Моя память вернулась ко мне, пусть и не в полной мере. Во всяком случае, я снова знал, кто я, и, главное, зачем.
— Все, кроме гражданина Звезды, покиньте помещение.
Пристав и конвойные беззвучно вышли.
— А теперь слушай меня внимательно, — начал я без предисловий. — Как тебе идея пожить несколько годочков в психушке?
— Если честно, не очень, — признался Валентин.
— Так я и думал. Тогда есть только два пути решения проблемы. Готов внимать?
Парень кивнул.
— Отлично. Путь первый: воссоздать Шанталь. Какие мысли?
Он как-то сразу погрустнел.
— Это невозможно.
— Верно. А почему?
Казалось, Валентин ничуть не удивился моей внезапной проницательности.
— Потому что это будет уже не Шанталь. В одну и ту же реку не войти дважды.
— И снова верно. Что ж, в таком случае у нас с тобой остаётся лишь один путь…
И я выразительно замолчал. Юноша побледнел, а я усмехнулся и укоризненно покачал головой. Что за молодёжь пошла. Как создавать, так это всегда пожалуйста. А как расплачиваться, так в кусты.
— Не сцы, Капустин, — произнёс я с той долей иронии, которая заставила его устыдиться собственного страха: — Сам говорил, что жизнь иллюзия. Вот и иди до конца. Помнишь этого, как его… Джордано Бруно? Тот за свои убеждения на костёр пошёл, и ничего. Или Христа. Ибо сказано в скрижалях: за базар ответишь. Вот и отвечай. Впрочем, надо-то всего ничего. Тебе нужно внушить себе мысль о собственной смерти. Притом соответствующей твоему поступку. Вникаешь?
Лицом мой Иллюзионист был теперь в тон собственным волосам: изжёлта-белый. Он долго молчал; потом, наконец, кивнул:
— Я понял.
— Вот и ладушки. Да ты не менжуйся, — я похлопал его по худому плечу. — Всего один импульсик, и готово дело. Сейчас вызову конвой, они отведут тебя в КПЗ. Я им скажу, чтобы определили тебя в одиночную, ибо ты у нас психически неуравновешенный. А вдруг душить начнёшь, эта, сокамерников своих? Вот, а как один останешься — запускай свою иллюзию. Потом увидишь, что будет. Понял меня?
Он снова кивнул — обречённо, как самый настоящий смертник.
— Ну и молоток. Эй, там! — крикнул я. — Забирайте клиента.
Вернулись пристав и конвойные.
— Чуть не забыл! Пиши заключение, — я указал приставу на стол, а затем обратился к конвойным: — Руки ему за спину и в наручники. И смотрите, опасайтесь укусов, парень психический. Так что в одиночную его, пусть успокоится. Так! Заключение!
Я подошёл к окну. За окном сгущались тучи.
— Кхм! Пиши. «Заключение. По первоначальному наблюдению задержанный Звезда В.И. признан мной, Кастальским Г.С, невменяемым. Рассмотрение дела считаю нецелесообразным до проведения полноценной судебно-медицинской экспертизы. Впоследствии рекомендую поместить задержанного в психиатрическую больницу № 1 имени Алексеева для принудительного лечения». Всё. Давай автограф черкану. Ну вот и всё, Валентин Иосифович, к вам у меня более никаких вопросов не имеется. Желаю, как говорится, здравствовать.
Конвойные увели моего понурого друга, а я, словно опомнившись, хлопнул пристава по плечу:
— Слышь, сержант, погодь. Бумага есть у тебя? Давай. Так… Сейчас. «Заключение профессора Максимова Э.В. не прилагаю за неимением оного. Причиной тому является тот факт, что вышеуказанный профессор самовольно покинул место допроса и более не появлялся»… Во-от… Готово. На, подшей туда. Полковник спросит — подтверди, ты ведь тоже тут был. Верно я говорю? Верно. Ну всё, свободен.
— Так точно, товарищ майор.
— Ага, ага, покеда…
Дверь за приставом закрылась. Теперь оставалось только ждать. Впрочем, если я верно оцениваю ситуацию, долго паренёк не продержится. Ночью… Да, скорее всего ночью.
Теперь нужно было ехать домой, но домой мне ехать не хотелось. А что поделать? От Мариночки, конечно, надо избавляться.