А Сом был эстетом, вульгарности не терпел. Он любовался издали. И мужем её любовался — выправка, несмотря на годы, как у старых офицеров, благородные черты лица, и седина шла ему.
Олег сидел третий год, когда это случилось.
Сом видел в окно, как подъехала «скорая». А потом — шум на лестнице, носилки не входили в пассажирский лифт. Бросился помогать. Надя села в машину, он остался у подъезда.
Вернулась неожиданно быстро, шла, согнувшись под тяжестью горя. Он ждал у её дверей.
— Что, Надя?
— Умер, он умер, Максим Петрович.
Она не плакала, но такое бесконечное, беспомощное отчаянье было в глазах, на лице, во всей её худенькой фигуре!
— Надя, это надо пережить. Ему же было много лет, правда? И он прожил свою жизнь счастливо, с такой-то женой! Не беспокойтесь, я всё возьму на себя. В какую больницу его повезли?
Открытый гроб выставили во дворе, чтобы соседи могли попрощаться. Но почти никто не подошёл, два-три человека, что шли мимо.
Не любили Сергея Николаевича. Он стал просто старым брюзгой, обозлённым на весь этот чужой для него мир.
Не здоровался, проходил мимо бабушек на лавочке днём, и ребят — вечером, гордо подняв свою белоснежную голову. С Верой не здоровался, единственный во дворе.
Она не держала зла, умер человек, что ж теперь. Когда Люся бросилась к гробу этого чужого человека, пошла следом.
Так и стояли втроём, пока не приехала ритуальная машина — Надя, Вера и Люся.
Всем распоряжался Сомов. И на кладбище командовал, и повёз их троих в кафе. Там они помянули Надину первую и последнюю любовь, самого дорогого, бесконечно уважаемого человека.
Бабушки на лавочке шептались — что так убивается, молодая, красивая, по неприятному старику.
Надя так и не смогла пережить свою потерю. Опустилась, перестала следить за собой. Денег в доме не стало совершенно, жили ведь на пенсию мужа. Сомов приходил каждый день.
— Надя, ты в зеркало смотришь хоть иногда? На кого ты похожа! Почему у тебя пусто в холодильнике, я же оставлял тебе деньги?
— Я их потратила.
— На что?!
— Не помню.
Как-то увидел бутылку из-под портвейна в мусорном ведре. Перестал оставлять деньги, приносил продукты. Но холодильник был забит, а Надя — сильно под градусом.
Сомов недоумевал, где она берёт деньги на выпивку? Потом увидел пустеющие книжные полки.
К сыну поехала ещё только один раз — сообщила, что больше у него нет отца.
Когда подошёл следующий срок, Сомов спросил:
— Ты собираешься к Олегу, может, проводить тебя?
— Я не поеду.
— Как это, не поедешь? Он ведь ждёт!
— Не хочу, чтобы видел меня — такую…
Иногда он стучал к ней, звонил, но она не отвечала. Однажды спросила:
— Что ты ходишь, Максим, травишь душу себе и мне?
— Не спрашивай, Надя, поздно. Раньше надо было.
— Я могу попросить тебя об одной вещи? Это очень важно для меня. Единственное, что важно.
— Ты знаешь, что можешь попросить у меня, что угодно.
— Умру скоро, я чувствую. Выйдет Олег, не оставь его один на один с этим сумасшедшим миром. Присмотри за ним, чтобы не сломался, вышел в люди. Мы с отцом очень хотели, чтобы он окончил институт, женился. Люся любит его.
— Женить не обещаю, а человеком сделаю. И тебе умереть не дам, завтра же отвезу в клинику.
Назавтра не достучался. Хорошо, что успел заказать дубликат ключа.
Надя сидела за столом, положив голову на руки. На столе — только бутылка из-под портвейна, никакой закуски. Он подумал, спит, зло потряс за плечо. И ещё, и ещё раз. Она спала, но сон этот был вечным…
Позвал Веру — помыть, причесать, привести в божеский вид. Гроб во дворе выставлять не стал. Они втроём, с Верой и Люсей, похоронили её рядом с мужем, помянули и заперли квартиру. Ключи Вера спрятала до возвращения Олега. Больше в Питере Сомова не держало ничего.
И будто выстроенный Олегом план жизни начинал воплощаться. Он и вправду остался один на белом свете.
Люся ничего не знала об Олеге, он так и не написал ей ни разу. До конца школы ждала его из тюрьмы. Весь десятый класс проплакала над своей несчастной любовью, а на первом курсе жизнь взяла своё.
Однажды пожилая женщина в лаборатории, где она продолжала работать, подошла к ней. Ей нравилась эта скромная старательная девочка.
— Люсенька, нам выделили бесплатную путёвку на выходные по Золотому кольцу. Поезжай, ты же ничего не видишь в жизни, кроме учёбы и этих пробирок.