Тарен только-только смог перевести дух. Он весь был в шерсти Гурги и вдобавок в него будто впитался терпкий запах псины.
— О могущественный принц! — заныло это нелепое существо. — Гурги просит прощения. Он знает, что достоин наказания, и его сейчас, вот прямо сейчас ударят по бедной, слабой голове сильные руки великого лорда. Да, да, так и нужно поступить с несчастным Гурги. О, какая честь быть наказанным и побитым величайшим из воинов!
— Я и не думал колотить по твоей бедной, слабой башке, — сказал Гвидион. — Но могу и передумать, если ты не прекратишь хныкать и ныть.
— Да, могущественнейший из лордов! — заверещал Гурги. — Ты видишь, как послушный Гурги немедленно повинуется и винится перед тобой.
Он проворно забегал на четвереньках вокруг Гвидиона, и Тарен был уверен: имей Гурги хвост, уж он бы яростно вилял и крутил им.
— Тогда, — скулил Гурги, — в знак прощения не дадут ли два непобедимых героя Гурги поесть? О, желанные чавка и хрумтявка!
— После, — сказал Гвидион, — после того, как ты ответишь на наши вопросы.
— О, после! — залопотал Гурги. — Бедный Гурги должен долго-долго ждать свои чавки и хрумтявки. Через много лет, когда великие принцы будут с аппетитом делать хрумт и хруст в своих пиршественных залах, они наконец-то потом вспомнят голодного, несчастного Гурги, ждущего кусок какой-нибудь жарки или варки.
— Как долго тебе придется ждать свои чавки и хрумтявки, — сказал Гвидион, — зависит от того, как быстро ты ответишь на мои вопросы. Видел ли ты утром белую свинью?
Хитрющие глазки Гурги блеснули из-под нависших густых бровей.
— Другие великие воины тоже громко издавали свои покрикушки и посвистушки в поисках поросюшки. О, может быть, они не будут так жестоки и не заставят бедного Гурги страдать и голодать, хотеть и худеть. О нет, они-то принесут ему поесть…
— Они снесут! Снесут твою глупую голову с плеч до того, как ты успеешь лишь подумать об этом, — сказал Гвидион. — У одного из них была на лице маска с оленьими рогами, не так ли?
— Да, да! — закричал Гурги. — Большие рога! Вы спасете несчастного Гурги и его неснесенную голову, которую ему не сносить, если ее снесут?
И он протяжно завыл.
— Я уже теряю терпение, — предупредил его Гвидион. — Где свинья?
— Гурги слышит этих могущественных всадников, — затянул он снова. — О да, он слышит тихую вязь вязов, ропот грубых грабов, бормотание сонных сосен. Гурги умник-бесшумник. Он очень глазаст. И слышит, как те великие воины говорят, что идут в неведомое место, но большой огонь поворачивает их назад. Они все ищут и ищут поросюшку с оглядками и лошадками.
— Гурги, — жестко процедил Гвидион, — где свинья?
— Поросюшка? О, ужасные бульки в животульке! Гурги голоден и не может вспомнить. Была ли здесь поросюшка? О, пустой живот! Гурги мрет! От ног до уха он — пустое брюхо!
Тарен вскипел, он не мог больше сдерживаться.
— Где Хен Вен, глупая волосатая зверушка? — взорвался он. — Скажи немедленно! Прыгнул, понимаешь, на меня, чуть не придушил! Тебя давно следовало бы хорошенько отдубасить!
Гурги с воплем перекатился на спину и заслонился руками. Гвидион сердито повернулся к Тарену.
— Если бы ты слушался меня, на тебя никто бы не прыгнул. Не трогай его, не пугай! Он и так трясется от страха. — Гвидион глянул под ноги, на Гурги. — Хорошо, — сказал он миролюбиво, — скажи нам, где она?
— О, ужасающая ярость! — прогундосил Гурги. — Поросюшка поплыла по воде с брызгом и дрызгом. — Он приподнялся и махнул рукой в сторону Великой Аврен.
— Если ты обманул меня, — грозно сказал Гвидион, — я тебя разыщу! И взыщу!
— А теперь где мои чавки и хрумтявки, могущественный принц? — пискнул Гурги.
— Как я и обещал, — сказал Гвидион, — ты свое получишь.
— Гурги хочет маленького человечка для чавки и хрумтявки, — вякнул он, зыркнув маленькими глазками в сторону Тарена.
— Нет, нельзя, — сказал Гвидион. — Это Помощник Сторожа Свиньи, и он не дает своего согласия. — Гвидион отстегнул седельную сумку, вытащил несколько полосок сушеного мяса и кинул их Гурги. — Теперь уходи. Помни, я не желаю, чтобы ты мне вредил.
Гурги схватил еду, затолкал ее за щеку и стремительно вскарабкался на дерево. Перепрыгивая с ветки на ветку, он быстро исчез из виду.
— Что за отвратительное животное, — поморщился Тарен. — Злобное, гадкое…
— В глубине души он не так плох, как кажется, — возразил Гвидион. — Он хочет быть злобным и страшным, но по-настоящему у него не получается. Он так забавно жалеет себя, что сердиться на него невозможно. Да и пользы в этом нет.