Тарен схватил Эйлонви за талию и постарался оттащить назад. Он получил резкий удар по ноге.
— Тебе непременно всегда и всему хочется помешать, Помощник Сторожа Свиньи! — с негодованием воскликнула Эйлонви.
Она вырвалась, нацелила стрелу в сторону заходящего солнца и пробормотала какие-то непонятные слова. Потом натянула тетиву и выстрелила в скачущих им навстречу Детей Котла. Стрела полетела почему-то вверх и исчезла в бьющих в лицо лучах солнца.
Обескураженный, с открытым от удивления ртом следил Тарен за скользнувшей вдруг с неба стрелой. А та упала, воткнулась в землю и мелко задрожала. И тут же длинные серебристые лучи поднялись из ее оперения и светящимися столбами протянулись к небу. Через мгновение столбы расщепились, и вот уже огромная сияющая паутина медленно поползла навстречу всадникам.
Ффлеуддур, бежавший к ним, остановился в изумлении.
— Клянусь Великим Белином! — воскликнул он. — Что это? Праздничное украшение?
Паутина окутала Детей Котла, но мертвенно-бледные всадники словно и не чувствовали ничего. Они пришпорили своих коней, и разорванная паутина осела на землю позади них.
Эйлонви схватилась за голову.
— Не вышло! — со слезами в голосе воскликнула она. — Акрен это делала по-другому. У нее паутина свивалась из больших липких веревок. О, все не так, не так! Я тогда старалась подслушать, стоя за дверью, но, наверное, пропустила самое важное.
Она в сердцах топнула ногой.
— Уведи ее отсюда! — крикнул барду Тарен.
Он выхватил из ножен меч и застыл, ожидая всадников. Еще мгновение, и они нависнут над ним! Он уже напрягся, готовый отразить удар. Но вдруг всадники дрогнули. Они на полном скаку остановили лошадей, а затем без единого жеста, молча поворотили их и устремились назад, в сторону холмов.
— Сработало! Неужели сработало? — вскричал изумленный Ффлеуддур.
Эйлонви покачала головой.
— Нет, я тут ни при чем, — сказала она уныло. — Что-то остановило их. Но боюсь, что это не мое заклинание.
Она опустила лук и собрала рассыпанные стрелы.
— Мне кажется, я понял, что это, — сказал Тарен. — Они возвращаются к Арауну. Гвидион говорил мне, что они не могут долго оставаться вдали от Аннуина. Их сила постепенно уменьшалась, по мере того как они преследовали нас и удалялись от Спирального замка и земли, питающей их силу. Наверно, они достигли той черты, за которую выйти не могут.
— Надеюсь, силы у них на исходе и они не смогут вернуться назад в Аннуин, — сказала Эйлонви. — Может быть, они рассыплются на кусочки или иссохнут, как дохлые летучие мыши?
— Не думаю, — тихо произнес Тарен, наблюдая, как всадники медленно исчезают за хребтом. — Они наверняка знают, как далеко могут зайти, и рассчитывают свои силы. И каждый раз вовремя возвращаются к своему хозяину. — Он с восхищением взглянул на Эйлонви. — Но твоя колдовская сеть была одной из самых изумительных вещей, которые я когда-либо видел. Гвидион делал сеть из травы, и она загоралась в воздухе. Но я не встречал никого, кто бы мог создать такую паутину, как твоя.
Эйлонви подняла на него глаза, и щеки ее стали цвета розового заката.
— Ну и ну, Тарен из Каер Даллбен, — сказала она, — вот не знала, что ты умеешь рассыпаться в любезностях. — Она вскинула голову и неожиданно сердито фыркнула. — На самом-то деле тебя больше интересовала паутина и собственная безопасность. Обо мне ты и не подумал.
И она, высокомерно вздернув подбородок, направилась к Гурги и Мелингар.
— Но это неправда! — воскликнул Тарен. — Я… я был…
Но Эйлонви уже отошла так далеко, что не могла услышать его. Удрученный, Тарен поплелся за ней.
— Не могу понять эту девушку, — обратился он к барду, — а ты?
— Не обращай внимания, — сказал Ффлеуддур. — Да от нас и не требуют понимания.
Этой ночью они снова, меняясь по очереди, стояли в дозоре, хотя с исчезновением Детей Котла исчезла и часть их страхов. Перед самым рассветом наступила очередь Тарена. Он хорошо выспался и бодрым и отдохнувшим пришел сменить Эйлонви чуть пораньше.
— Иди поспи, — сказал ей Тарен. — Я достою за тебя.
— Я отлично могу справиться со своей долей обязанностей без услуг Помощника Сторожа Свиньи, — сухо ответила Эйлонви, не перестававшая злиться на него со вчерашнего дня.
Тарен знал уже, что настаивать бесполезно. Он молча поднял свой лук со стрелами, прислонился к темному стволу дуба в сторонке и стал смотреть на посеребренный луной луг. Рядом переливчато храпел Ффлеуддур. Гурги, чья нога все еще болела, беспокойно ворочался и стонал во сне.