Выползая из-под стола, потирая ноющий от смеха живот, погрозил супруге пальцем.
Та смотрела на меня непонимающим взглядом, переводила взгляд то на лежащий перед ней ноутбук, то на меня. По её лицу было видно, что объяснение ситуации витало вокруг да около и упорно искало дырочку в её мозг. Наконец, нашло… В глазах мелькнула искорка и супруга, скатившись с дивана, убежала в ванну, давясь от смеха и сбивая по пути все незакрепленное.
Через пару минут, моя половинка вышла из ванны, на ходу томно промакивая уголок глаза клетчатым платком, забралась на диван, умостила на ногах ноутбук и с видом чопорной матроны осведомилась о том, долго ли я пялится на неё буду. И не удумал ли я чего непристойного… Шикарная идея мгновенно скакнула в голову и с размаху врезалась в мозг.
Быстро отписавшись Женьке, и, пока тот не очухался и не разорался матерно, выключил компьютер и походкой пьяного матроса, корча недвусмысленные гримасы, направился к дивану…
10 декабря
Загрузился в игру. Обернулся к супруге. Та, опустив глаза в монитор, с легкой ухмылкой, ожесточенно крутила мышкой и с хрустом вдавливала кнопки. Немножко даже пожалел ноутбук.
Обернувшись к монитору, потянулся, хрустнул пальцами, бахнул из широкой чашки уже начинающий остывать кофе, жестом профессионального пианиста возложил пальцы на клавиатуру, и… Понеслась…
Заглянул в почту, проигнорировал все двадцать четыре письма от Могучего Джона, и прочитал только двадцать пятое, последнее, то, в котором в качестве темы светился смайлик. Остальные смело отправил в корзину — читать интеллектуальное испражнение Женьки в мой адрес как-то не особо хотелось. Открыв письмо, глаза все-таки уловили пару ласковостей: мошонка поросячья и бюзик старушечий.
Ухмыльнулся… Стареет Женька, стареет… Выдыхается. Уже не так забористо, как раньше. Но вспомнил про удаленные письма и мысленно извинился… Хорошо, что не прочитал их, а то узнал бы про себя, своих родственников, про свои умственные и физические способности очень и много нового.
Так, куда отправимся? А отправимся мы в… Чёрт… Так мы же не выполнили квест с силуэтами и чересчур разговорчивыми пленниками.
Тут, словно дожидаясь подходящего момента, выпала панелька чата: «И долго тебя ждать?» Крутанув мышкой, увидел у себя за спиной Эринию, которая стояла, меланхолично глядя куда-то сквозь меня огромными, подернутыми поволокой, глазами.
«Ай-я-яй! А разговаривать мы уже разучились?» — выдал я печально в монитор. На что получил ответ в окошке чата: «Давай играть уже, муженек!» И смайлик.
Подмигивающий…
Добрались до привязанных пленников, с минуту послушали их препирательства.
Зойфо, словно страдающий от бешенства хомячок, бросался колкостями, остротами, язвостями, изредка задевая некоторые анатомические особенности и половые пристрастия Власката. На что тот, практически не раздумывая, парировал высокоинтеллектуальными репликами, используя сложносочиненный и сложноподчиненные предложения, перемежая всё это деепричастными оборотами с красочными эпитетами, проводя аналогии Зойфо с зеброй конопатой, низкозадой урюпкой и фасеткой латентной. Приготовился опять, как вчера, к длительному ролику, но все закончилось быстрее, чем ожидали. Власкат, загадочно кивая в сторону, отозвал Гавроша, наклонился к нему, насколько позволяли веревки и заговорщицки прошептал: «Валите отсюда, а то сейчас бабулька припрется и всем наступит повсеместный кирдык». Хохотнул раскатисто, повернулся к Зойфо и тут-же отключился от окружающей действительности, с головой окунувшись в склочный диалог.
Пожав плечами, развернулся к выходу, и тут… Монитор внезапно погас.
Да что за… А, это не монитор, это… На экране, сквозь темноту начали проявляться силуэты. Гаврош, постанывая, продрал глаза и огляделся. Хм. Пленников отчего-то прибавилось. Так это же Эриния, на столбе висящая! Ринулся вперед, вдавив «W» в стол. Гаврош не сдвинулся и на сантиметр…
Окак! На столбах висело не двое, а четверо. Два «старичка» — Власкат и Зойфо, да Гаврош с Эринией. Вот встряли то… Это как же мы? С дивана раздалось негромкое: «И как выбираться будем?».
Только попытался шевельнуть мозгой, так как Гаврош ничем другим шевелить уже не мог, как явилось спасение. В виде страшного вида старушенцией, до боли напоминающей Бабу-Ягу из старых черно-белых советских фильмов, только в цвете и от этого более жуткую. Шамкая губами, из которого торчал ослепительно-белого вида клык, бормоча что-то непонятное, бабуля выволокла из печи огромный закопченный котел, свалила его набок. Из котла, прямо на пол плеснуло буровато-желтоватая жидкость и… И вывалилась рука. Человеческая вареная рука…