Прервав гномье словоизвержение, попросил его повторить про обрывки. Так вот, на фоне десяти или двенадцати обрывков увидел отсутствовавшие у меня «Шестнадцатый Странный Обрывок» и «Седьмой Странный Обрывок». Не показывая своего интереса, попросил их у Rom88. И прямо физически ощутил облегченный выдох гнома, который, видимо, и сам не знал, куда можно приспособить эти бумажки. Ударили по рукам.
Мне — два странных обрывка в коллекцию, а гному — обещание вернуть ему «Гладень Романа». И только сейчас заметил схожесть ника гнома и названия оружия. Так вот из-за чего он так взъерепенился. Еще бы — Рома и «Гладень Романа». С такого сходства и я бы рвал папирус на британский флаг…
А вокруг меня все также, но уже еле передвигая голенастые ляжки, сиротливо нарезали круги птенцы Сальмы и Мисли…
14 декабря
Кабысдох, Мерзавчик и Фрикаделька. Два мальчика и девочка. И что? Как хочу — так и называю! И Сальма вон, абсолютно не против, лежит на пузе и глазками томно моргает, а вокруг неё, радостно клекоча и размахивая тонюсенькими крылышками, бегает троица птенчиков. Кабысдох, Мерзавчик и Фрикаделька.
«Маунт признал в вас своего хозяина. Советуем вам определить ему имя». Три раза выскакивала — три раза вбивал имена. А так как я уже опытный заводчик маунтов, то практически с первого взгляда определил, кто в этой троице мальчик, а кто девочка. Зачаточек хохолка — мальчик, лысый жбан — девочка.
И останутся роа с нормальными именами только: у меня — Сальма, а у Женьки — Мисля. Птенцы ведь на продажу пойдут.
Тут грянуло, бамкнуло и разверзлось. Эриния. Даймири. Тьфу, блин, супруга. Как же это я про неё забыл — то? Ай-я-я-й… Кинулся к ближайшему роа, тыкал всюду перекрестием прицела, пытаясь найти панельку и переименовать. Хрена… Только:
«Передать маунта персонажу:…» и окошечко для ника с кнопкой «Ок!»
А Кабысдох, Мерзавчик и Фрикаделька, по-прежнему весело, задорно и беззаботно носились рядом с матерью и всячески показывали, что такие идиотские имена их ну ни капельки и не смущают. Факми. Пойти, застрелится, чтоль?
Вернувшаяся из магазина супруга, гремя и звякая чем-то на кухне, напевала что-то веселое, и даже не подозревала, что еёйный любимый супруг учудил. Даже немножко пожалел, что не дано человеку природой мимикрировать или по-хамелеоньи менять цвет. Накосячил, смимикрировал под торшер, или там под унитаз, и все: нет человека — нет проблемы.
Через пару минут раздались шлепающие шаги. Шаг, другой, третий. Кресло немного вдавилось, когда супругины руки скользнули по спинке кресла, обвили меня, скрестя ладошки на груди и в ухо проник дразнящее-шепчущий голосок: «Ну как там мой герой поживает?»
Мгновенно захотелось одним прыжком вскочить, встать в позу с широко расставленными ногами, гордо поднятой головой, левую руку упереть в талию, а правую с зажатым кулаком поднять к потолку и возопить: «Йес! Ай эм э хир-р-роу!
Ай эм э с-с-с-супер-р-р-р-мэн!»
Но храбрости хватило только на: «Привет, зайка!»…
И тут супруга увидела… Кабысдоха, Мерзавчика и Фрикадельку… Ой…
15 декабря
Вы мне не поверите: вчерась ничего страшного не случилось. Ну, за исключением того, что мне чуть не откусили ухо. В тот самый момент, когда супруга увидела
Кабысдоха и Мерзавчика. Вернее — их имена. Но «чуть» ведь не считается. А потом она увидела Фрикадельку. И лишилась дара речи. Хотелось бы, конечно, чтобы навечно, но речь отсутствовала только пару секунд, а потом… Потом: «Ой-е-е-ей! Уй-ю-юй, какая лапочка! Утю-тю-шеньки и ути-пусеньки! Ты посмотри, какая милашечка».
Что? Эта вот образина с непомерно здоровыми ножищами и розово-лысой головой — милашечка? Тогда я — Ален Делон, Дольф Лундгрен и Рокко Сиффреди, ага. Просюсюкав и провосторгавшись пять минут, супруга убыла в пункт постоянной дислокации — на диван. А я занялся кормежкой вновь прибывшего пополнения. Не успел вывалить все, что хотя бы пахло мясом из Гаврошевого инвентаря, как с дивана раздалось негодующее фырканье: на экране, прямо напротив нашей гоп-компании стояла Эриния и, сложив руки на груди, как-то по-особому смотрела на меня.
«А-а!» — хлопнул я себя по лбу, — «Сейчас… Принимай!» Подойдя к Фрикадельке, открыл панельку передачи и в окошко пропечатал: Эриния. Кликнул «Ок!» Что самое обидное, эта сарделька-фрикаделька даже не попрощалась… И даже не оглянулась. А молчком, широко расставляя еще непослушные ноги, двинулась в сторону даймири.
Повернувшись к дивану, ухмыляясь так, чтобы не было заметно, рассказал любимой про кормежку. Не обращая внимания на негодующие крики, повернулся к монитору, и, только было собрался свалить куда подальше из начинающего надоедать Горхидиса… Не тут-то было…