Смерч оторвал от земли, закружил, понес, швырнул вправо-вниз-вверх-влево. Меня мотало точно щепку в клокочущем потоке, словно игрушечный мячик, угодивший в лапы щенка. Стихия билась о мерцающий щит, сдавливала его в кулаке, скреблась острыми, как бритва, когтями. Мышцы ныли, пальцы свело судорогой.
Небо и земля растворились посреди захватившего мир хаоса. Я потерял счет времени, не знал, сколько продолжался мой безумный полет во власти песчаных демонов. Иногда в окружающей черноте вспыхивали и тут же исчезали чужие щиты — одиночные или, чаще, групповые. Слишком далеко, чтобы я смог дотянуться. Часть их горела уверенным синим светом; другие неровно мерцали, говоря, резерв магов на исходе; один развалился на моих глазах — торжествующий рев ветра поглотил недолгие крики.
Просветлело.
Мимо на расстоянии руки пронеслось перекошенное лицо Миорпы. Отряд Зильгейна? Их сфера расползалась на лоскуты. Я подхватил чужое плетение, слил со своим. Держать заклинание сразу стало сложнее: теперь защищать приходилось не одного себя, а целую толпу малоопытных, практически истощенных магов.
— Круг…
Хорошо, они услышали, сообразили: лучшие птенцы, как-никак. Худая ладошка Сарнаты вцепилась в левое запястье, правое сжали горячие пальцы Ольдара. Энергия, текущая по замкнувшемуся потоку, принадлежала по большей части мне. Но их искреннее желание помочь хоть чем-то, отчаянная готовность сражаться, жажда жить — те надежды и мысли, что драконы отдавали вместе с последними крохами вычерпанных до дна резервов — оказались камешком, опрокинувшим чашу весов в нужную сторону, позволили удержать заклинание.
Буря забавлялась с нами целую вечность. И наконец, устав, гадливо, словно поломанную игрушку, выбросила, отдала на растерзание своему старшему брату — взошедшему над барханами утреннему солнцу.
Битва с пустыней еще не окончилась.
_________________________________________
[1] Перо — крупное вооруженное формирование, насчитывающее 500–750 боевых единиц. Несколько перьев образуют крыло.
[2] Болезнь, передающаяся через укус блохи. Отличается тяжелым течением, лихорадкой, высокой температурой, обезвоживанием организма и полным упадком сил на многие месяцы после выздоровления. Даже драконами из верховных семей, хоть они и имеют иммунитет, переносится нелегко, среди заболевших людей погибают каждые семеро из десяти.
[3] Артефакт глобального действия, при активации блокирует работу телепортов на территории всех подлунных королевствах.
========== Глава десятая. Корона Юга. Часть вторая ==========
— Живы?
Я после нескольких безуспешных попыток все-таки поднялся с колен и осмотрел свое «воинство».
Рыжий «барашек» Ольдар хлопотал возле Шельворба. Даже загар не скрывал зеленоватой бледности, растекающейся по лицу молодого дракона. Сквозь прижатые ко лбу пальцы выступила, пачкая сползающую на глаза челку, кровь. Шельворб морщился, неуверенно, дёргано отмахивался от назойливой заботы друга.
— Вы невероятны! Ой, простите мою дерзость! Я хотела… Эсса, позвольте поблагодарить вас за спасение.
Мышиная мордашка Миорпы светилась от безграничного раздражающего восхищения. Наивная вера в твое всесилие изрядно льстит самолюбию, но не тогда, когда способна привести к гибели.
Зильгейн и Кольтрог — эти вояки уже откопались и помогали выбраться Сарнате. Блондинка почти сразу оттолкнула парней, наклонилась, брезгливо вытряхивая песок из коротких волос.
Фиоррат, бакенбардами, а главное, вычурной бородкой-полоской напоминавший мне женоподобную аристократию Франкены, совершенно неаристократично стоял на четвереньках и рьяно отплевывался. Проходя мимо, я легонько пнул его в бедро:
— Береги воду.
Семеро — все, кто уцелел из отряда… из войска в пять тысяч драконов! Я надеялся, что выжить повезло не одним нам. Алых, вероятно, разбросало по всей Великой Пустыне, и сейчас они приходят в себя, не имея ни малейшего представления ни о судьбе товарищей, ни о собственном местоположении.
Армии больше не существовало.
Разумом я понимал: никто не мог предугадать случившееся. Неподъемный груз вины давил на плечи, лишал воли, требовал заплатить за допущенную роковую ошибку. И только отсутствие того, кто имел право требовать искупления, да насущные хлопоты, ответственность перед кланом — перед этими семерыми птенцами, смотрящими на меня с потаенной надеждой — не позволяли окончательно согнуться под тяжестью греха.
Я мягко отстранил Ольдара, присел напротив раненого. Дракон убрал пальцы, обнаружив небольшую царапину, вокруг которой наливалась фиолетово-багровым здоровенная шишка.
— Что произошло?
— Простите, эсса. Виноват: не успел сгруппироваться и столкнулся с Ольдаром. Укачали меня песчаные демоны, — долговязый парень понурился, тщась казаться меньше. Неохотно признался, словно в чем-то постыдном. — Я болтанку на дух не переношу.
Морская болезнь? Явно не та слабость, о которой следует волноваться посреди пустыни. Нездоровый цвет лица Шельворба вызывал справедливые опасения, но если причина в качке, это еще полбеды.
— Сколько пальцев?
— Три.
— Три-четыре-пять, будем пальцы мы считать…
Я проигнорировал ехидное бормотание Ольдара за спиной.
— Голова болит?
Раненый секунду подумал.
— Нет.
— Идти можешь?
— Конечно, — дракон встрепенулся, напомнив сторожевого пса, выражая готовность к немедленным действиям.
Я встал. После секундных размышлений принялся распутывать ремешки. Короткий разговор подал мне неплохую идею. Наручи полетели в песок. Браслет-накопитель — надо же! пригодился! — рассыпался на осколки, словно был сделан из необожженной глины, а не металла.
«Птенцы» недоуменно наблюдали за моими манипуляциями.
— Снимайте броню, чего ждете?!
Я волок груду железа десятки верст в одну сторону и не испытывал желания тащить ее обратно. Доспех превратился в бесполезный, опасный груз, мешающий выжить. Выжить…
Я досадливо цыкнул, мгновенно взял себя в руки, не позволяя унынию и растерянности одержать верх. Вчера победа казалась если не предрешенной, то вполне достижимой, завтрашний день сулил безрадостные перспективы. Такое падение способно ошеломить любого!
Но кто? Кто мог подумать, что Харатэль удастся сладить с душой пустыни?! Не просто обрушить на нас мощь колоссального, но все-таки конечного резерва — пусть она Альтэсса, но одновременно и человек с его слабостями, ошибками и ограниченностью. Южная Повелительница обернула против нас гнев самого мира! Силу, перед которой следует бежать, потому как устоять невозможно.
Я с ненавистью и вызовом взглянул в белое жестокое око солнца, хрипло каркнул-скомандовал.
— Стройся!
— Выполнять распоряжение эссы! — Зильгейн наконец-то вспомнил о своих обязанностях.
В движения драконов, подчинившихся приказу, возвращалась уверенность. Привычка — вещь сильная… коварная, внушающая ложное спокойствие. Оборванный, растрепанный, перепачканный в пыли отряд по-прежнему безоговорочно уповал на всесильность командира, не допускал и мысли, что мы можем не выбраться из ловушки. И мы… выберемся.
Как далеко до предгорий? Я обернулся вокруг оси, любуясь на желто-коричневые барханы, закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям.
Пустыня хранила насмешливое молчание, ее забавляли копошащиеся среди дюн букашки. В этом враждебном ехидстве мне чудилось что-то совсем человеческое, точно безжизненные пески впитали часть души Южной Альтэссы. Харатэль еще не наигралась?
— Сколько у нас воды?
— Почти полная фляга, — вздернул горбатый нос Фиоррат.
— Две, — отчитались Кольтрог и Зильгейн.
— Одна, — Миорпа ковырнула сапогом песок, неохотно призналась. — Вторая пустая.
— Ничего. Я даже флягу потеряла — сорвало ветром, — покаянно развела руками Сарната.
— И у меня пусто, — Ольдар. — Так пусто, как только в центре Великой Пустыни бывает.
Глупая шутка вызвала снисходительные вздохи.