Я сердито, до боли прикусил губу, возвращая самообладание. У меня доставало неотложных дел в подлунных королевствах, чтобы не торопиться на свидание с Серой Госпожой. Взять хотя бы бредущий за спиной отряд, этих вчерашних птенцов, отторгающих и в то же время тянущихся ко мне. Им не выкарабкаться самостоятельно. Не говоря уже о Кагеросе: бросить Повелителя ветров в одиночку разгребать последствия фиаско у Южного Храма было бы… некрасиво.
И самое главное — Вьюна! Мы так и не попрощались, как принято. В последние дни перед южной кампанией наши отношения слегка разладились. Я злился, что пери участвовала в авантюре Повелителя ветров без моего согласия — она даже не посчитала нужным уведомить меня! Вьюна философски пожимала плечами и держала дистанцию, позволяя мне угомониться, усыпить, как она раздраженно заметила, комплекс «собственника». Сейчас я сожалел о проявленной несдержанности и холодности между нами.
Никогда не позволяйте минутным неурядицам красть у вас бесценное время, должное принадлежать родным и близким. Простая истина. Но почему-то простые истины всегда самые трудные для понимания.
Звезды, серебряная пыль на черном лаке небосвода, дразнясь, указывали путь в бесконечность. Если мне суждено выбраться, я не забуду полученный урок.
***
Утром четвертого дня вода закончилась.
Отряд упорно полз через барханы, спотыкался, падал, вставал, пока вконец обессиленный не рухнул на привал, забывшись полусном-полубредом.
Минуты, плавящиеся в горниле Великой Пустыни, тянулись мучительной вечностью. В поблекшем утратившем краски небе кружили стервятники, превращаясь то в обугленные листы бумаги, то в хохочущих посланцев Серой Госпожи. Манили желанной зеленью оазисов коварные миражи на горизонте, возникали ниоткуда и быстро таяли льдинками под лучами безжалостного солнца. Тело превращалось в иссушенные комок песка, готовый рассыпаться от малейшего дуновения ветра.
На закате Сарната не проснулась.
Лицо Зильгейна, освещенное последним проблеском угасающего дня, пугало: обгоревшее, покрасневшее от жары и пыли, с потухшим взглядом и сжатыми кровоточащими губами. Он потерянно теребил безвольную руку, легонько гладил по щеке, звал. Рослый суровый парень походил на ребенка, внезапно обнаружившего любимую канарейку мертвой и не понимающим этого. Сарната и правда до боли напоминала птичку — маленькая, исхудавшая, с всклокоченным хохолком светлых волос.
Истерзанный жарой разум отказывался воспринимать реальность происходящего, считая лежащее на песке тело еще одним фантомом.
Ольдар приблизился к командиру, натянуто улыбнулся, выдавил что-то раздражающе-сочувственное. Зильгейн взвился, толкнул товарища с такой силой, что тот не удержался на ногах. Кольтрог вцепился в озверевшего вояку, Миорпа кинулась к потирающему бедро весельчаку.
— Разобрались?
Получился не вопрос, невнятное шипение. Парни сердито отодвинулись друг от друга. В воспаленных глазах Миорпы читался немой вопрос, рот приоткрылся… так и не осмелившись, она отвернулась.
Я неохотно опустился на колени рядом с Сарнатой, провел ладонью по лицу, закрывая веки, сипло принялся читать Песнь Прощания, то и дело срываясь на беззвучный шепот. Язык во рту ворочался неуклюжим разбухшим слизнем, вызывая не приставшую моменту гадливость. Никогда еще текст поминальной молитвы не казался мне столь длинным и бестолковым.
Закончив, я несколько минут сидел неподвижно, собираясь с силами. Надо идти. Если мы не найдем воду, следующий день станет последним для всех. Шанс! Я никогда не верил в удачу, считая, что дракон сам отвечает за судьбу, собственноручно подготавливает и грядущие победы, и обрушивающиеся на его голову несчастья. Но если тебе по-прежнему есть дело до брошенных вами чад, пусть нам повезет! Оазис, селение с колодцем, давешние кактусы — пусть на нашем пути встретиться хоть что-то! Что-то…
Передо мной лежало только хрупкое тело Сарнаты. Колебания льдом сковали внутренности, до боли стиснув зубы. Пальцы дрогнули и принялись плести заклинание.
— Что вы намерены сделать?!.. — Зильгейн непочтительно вцепился в запястье, сбивая чары, тут же опомнился, разжал хватку, после заминки добавил, — эсса?
— В ее теле еще есть вода.
— Это осквернение павших!
— Дух Сарнаты ушел. А мертвое тело — это мертвое тело, — настырность птенца раздражала. Я отвернулся, начал заново.
— Зильг…
Тихий писк-всхлип Миорпы предупредил раньше, чем упавшая рядом тень. Я скатился по склону, уйдя от свистнувшей над макушкой стали, выхватил меч. Неоконченное плетение трансформировалось в боевое заклинание, устремилось к Зильгейну. Молодой дракон не ожидал быстрой контратаки и едва успел вызвать щит.
Я резко сблизился. Ошеломленный противник парировал. Неуклюже и слишком медленно — его клинок заскользил по бархану. Ветряные ножи в последний миг изменились на силовую волну: я не собирался убивать птенца, жадная утроба пустыни и без того не осталась голодной, но хорошенько проучить был обязан.
Слабое ответное заклинание увязло в моем отражающем щите, исказилось и полетело обратно, снова свалив едва поднявшегося дракона с ног. Щит мигнул и растаял в воздухе — не успевший восстановиться резерв снова опустел.
Зильгейн наклонил голову точно упертый баран, рыча и оскальзываясь, бросился вперед. Я увернулся от примитивной атаки, подставил подножку, дал клинком плашмя по спине, помогая горе-вояке зарыться лицом в песок.
— Достаточно глупостей, — каблук сапога уперся между лопаток поверженного противника. Я раздраженно поинтересовался, обращаясь ко всем. — Кто-нибудь еще хочет попытаться?
Драконы старательно отводили виноватые взгляды.
— Кольтрог, принимай командование отрядом. Ольдар, на тебе заклинание. Миорпа, — девушка позеленела и выглядела так, будто ее вот-вот стошнит, — лучше подожди нас в стороне. Зильгейн, — я секунду размышлял, подбирая наказание, махнул рукой, ограничился предупреждением, — советую больше не давать мне поводов для недовольства.
Я отступил, мысленно ругая бестолкового задиру, нашедшего для разборок самый неподходящий момент. Настроение и без того поганое испортилось окончательно.
— Что если бы на месте Сарнаты оказалась леди Иньлэрт?! — отчаянно выкрикнул в спину Зильгейн, приподнимаясь на локтях. — Вы всех нас убьете! Принесете в жертву амбициям Повелителя Запада и своей снежной феи! Обещанное вами небо — небо мертвецов! Вы… вы не эсса! Вы наше худшее проклятие!..
Я сам не понял, что на меня нашло. Вспышка гнева затмила разум, в глазах потемнело. Очнулся — пальцы стискивали рукоять меча. Тело у ног уже перестало шевелиться.
Я потерянно изучил светлую сталь в алых разводах. Хуже всего было то, что сейчас я ничего не чувствовал.
— Ольдар! — рыжий вздрогнул и понуро, с опаской приблизился. — Тебе прибавилось работы.
Я медленно вытер меч о рукав, обвел взглядом неприветливый горизонт, повторил сам для себя:
— Достаточно глупостей.
Побрел в сторону. Отдалившись на несколько саженей, уселся на песок, сгорбился, опираясь лбом о колени. Что же я творю?! Хаос возьми, что со мной творится?! Потерять самообладание из-за нелепого обвинения, не суметь вовремя остановиться — непростительная ошибка, которую я не допускал и в гораздо более юном возрасте.
Кольтрог и Ольдар за спиной сдавленно переругивались. Мышка всхлипывала. Спустя пару минут я уловил эхо создающегося плетения. Пахнуло водой.
Зашуршал песок. Я обернулся, кивком поблагодарил за протянутую флягу. Миорпа, не поднимая глаз, неуверенно спросила.
— Зильгейн прав? Вы всех нас убьете?
Качнул головой, сам не зная ответ. Если придется выбирать, спасаться самому ценой жизни спутников или погибать всем, как я поступлю? И будет смысл в таком «спасении»? Ведь именно присутствие птенцов не позволило мне сдаться до сих пор.
***
Мы снова шли всю ночь.