В: - По поводу интереса к главному: наверное, в те годы люди проходили к какой-то реализации только на мощном устремлении. И, наверняка бывали ситуации крайне рискованные? (- "Ну", - полусонно кивнул И.Н.). Вы можете какие-то такие ситуации вспомнить, когда удавалось пройти как по лезвию бритвы между какими-то крайностями только за счет силы устремления?
И.Н.: - Ну, это сложно сказать. Это немного такая романтизированная постановка вопроса. Вот, например, когда я делал полное разотождествление, это тоже крайность, собственно говоря, и риск был, но в данном случае он был сведен к минимуму, так как была специально подготовленная команда.
Я знаю, что в те времена один человек в "психушке" целую диссертацию написал на тему всех этих "залетных", которые к нему попадали. Диссертация имела красивое название: "Неконтролируемый прорыв материалов бессознательного в сознание".
А так, ну какие там крайности? Ну, например, когда жрать было нечего, когда семью было нечем прокормить. Крайности могли возникнуть только у человека, который очень сильно был привязан к чему-то, к кому-то, к чему-то социальному особенно. Конечно, когда мне запретили работать с Театром, а как потом выяснилось и не только с Театром - меня нигде не брали на работу. Ну, конечно, это все для человека, который понимает, с чем он имеет дело было только стимулом. Это все - уроки. Получить сейчас такие уроки очень сложно...
В: - В отличие от того времени?
И.Н.: - Да, конечно.
В: -А почему?
И.Н.: - Какое наше время - тепличное, с этой точки зрения. Кого интересует какими ты там йогами или еще чем занимаешься? - Никого.
В: - Занимаясь какое-то время самопознанием, человек обычно подходит к такому моменту, когда приходиться расставаться с привычными ценностями и часто его начинает мягко говоря - колбасить. Это уже другой риск...
И.Н.: - Да я не думаю. Риск только в одном, - когда человек начинает без концептуальной позиции якобы расставаться, якобы нарушать социальные запреты, то есть, когда "свобода от" выводится на первый план, а вот для чего это делается, - нет никакого осознавания. Ну что такое потеря? Самое тяжелое переживание за всю мою жизнь было связано только с одним - с осознаванием одиночества.
В: -А как это произошло?
И.Н.: - Ну какая разница? Но это было тяжело, потому что то, что я сейчас называю так красиво в лекциях "Второе рождение", "Покидание социальной матки" - это все красиво звучит, а как переживание это было очень тяжело. Я был достаточно романтичным человеком по молодости, ну и вообще в целом, поскольку - художественная натура, и это было трудно. А остальное ну что там - ну голодал, ну не имел работы...
В: - Что касается одиночества: это случилось вдруг или был какой-то промежуток времени, когда вы подходили к этому?
И.Н.: - Оно как бы логично было понятно, что это будет, но когда это наступило, - это же выразилось в конкретных жизненных ситуациях и это длилось года полтора-два.
Я в одном убежден глядя назад, что главное, это способность к осознава-нию - не концептуальному осознаванию. Иррациональные какие-то варианты возможны только в старых Традициях, при очень жестких отношениях Учитель-Ученик. Там жесткие отношения были построены сознательно и правильно, потому что это не давало ученику просто свихнуться. Я пережил однажды момент, когда я чувствовал, что вот-вот сойду с ума. Я понимаю, что с клинической точки зрения это бьыо проявлением формы глубокой истерии, но как субъективное переживание оно было очень сильным, когда в течение двух часов я сознательно сопротивлялся этому.
В: - Сойти с ума в каком смысле?
И.Н.: - В клиническом смысле, причем пример такого, скажем, невеселого сумасшествия.
Несколько раз я очень серьезно хотел умереть. Я считаю, что это глубинные подростковые комплексы и когда они во взрослом возрасте всплывают, - это такое полуистерическое желание умереть, потому что жизнь кажется невыносимо тяжела, плюс одиночество - так получилось, что на тот момент мне было не с кем общаться, - те два человека, с которыми я тогда общался уехали за рубеж, эмигрировали. Это было довольно сложно, но с тех пор я имею постоянный контакт со своим источником информации, если говорить таким языком. И, когда это действительно необходимо, я знаю точно, что я могу обратиться и получить ответ, то есть я стал независим от какой-то человеческой личности.
В: - Это бьыо следствием тех кризисов?
И.Н.: - Да, потому что при всем моем тогда полу-клиническом, суицидальном состоянии, одно-то во мне оставалось, - я обращался к Традиции и Традиция мне внятно так отвечала (смеется), что все это глупости. А поскольку я имел опыт нахождения в состоянии, близком к критическому, -это было еще до встречи с Традицией, в армии, когда я чуть не погиб, то, собственно говоря, какие-то опорные точки были. Поэтому я с тех пор говорю, что смерть - сладкая, что смерть - соблазн, - я имею в виду преждевременную смерть. Это - как бы возвращение в матку, в предельную простоту.
В: - Среди ситуаций, которые создавал вам ваш Учитель были ли парадоксальные или комичные?
И.Н.: - Да я с Учителем непосредственно общался то совсем немного. Это было совсем недолго. Там были ситуации, но мне не хочется о них говорить. То, о чем можно было, я все в книжках рассказал.
Могу рассказать, какие я создавал ситуации. Вот, однажды, на нашем первом летнем лагере я давал всякие задания. Дал я женщинам задание насобирать эмалированное ведро земляники. А день начался такой хмурый, пасмурный. После этого я поехал в город, по делам и по дороге мне все объясняли, что это нереально - вообще, даже в нормальную погоду невозможно насобирать двадцать литров земляники. Я говорю: - "Ну и что, мне то что? Такая вот задача сформирована". Когда мы вернулись, посреди поляны полное ведро земляники и сверху еще горка. Мне сказали, что еще в три часа они вернулись, а сейчас отдыхают.
То есть мы практиковали разные вещи, особенно на природе, в безопасных условиях. Так, например, ребята ночью босиком, в одних трусах по гравийной дороге пробежали шестнадцать километров - восемь километров в одну сторону и восемь обратно. И среди них большая часть - это были не спортивные ребята; один из них приехал на природу в костюме, при галстуке и с портфелем. На следующий день он щупал себя, - искал хоть какие-то следы этого подвига "Как же я буду рассказывать, мне же никто не поверит!" Ну это все мы делали с применением психотехники, типа того, что у Кастанеды называется "бегом силы". Многое мы пробовали, из того же Ка-станеды, например - там "крик бабочки" и тому подобные вещи. Я вообще человек очень практичный, и все то, что я узнавал, я тут же пробовал, -возможно ли это в нашей реальности осуществить. Поскольку у меня всегда была команда, то мы этой командой все и проигрывали.