В то же время Василий Пантелеевич начинает Передачу, потому что осознает себя тождественным и тому человеку, который ему Передал, и не только человеку:
И, самое главное, что Василий Пантелеич находит возможность настолько самобытно, оригинально и неформально, «не по писанному», организовывать работу с людьми, настолько глубоко и точно и, одновременно, поразительно просто и понятно предъявлять и невербально формулировать самое естество Практики, при этом безукоризненно учитывая факторы окружающей действительности, что просто диву даешься. Это и есть реформаторская деятельность истинного Мастера, — по внешней форме учение может измениться до полной неузнаваемости, ни в какие известные ворота не влезать, а Суть и Смысл — Абсолютно Традиционны, Истинны и полны. И делается все это безупречно, — я не встречал ни одного «эзотерического авторитета», который бы не восхищался работой Пантелеича, — не мешает ни работа на заводе, ни общежитие, ни семь классов образования, — «если информация идет, то уж идет» — как он любил повторять.
Весь «предварительный» внешний хаос его жизни — типичный пример Российской Саньясы: мотание по стране, какие-то подпольные лекции, группы и встречи, самиздат, перезванивание по телефону с несколькими людьми для консультаций, — и, наконец, встреча с реальным Учителем. После чего — искреннее, всепоглощающее Подвижничество, Ученичество. Далее — Творческий Поток осознанно выбранной Своей жизни.
В: — Куда делся Австралиец?
П: — А кто ж его знает…
Естественно, что каждый человек, принимающий Знание, должен превзойти своего Учителя. Что означает — превзойти? Стать более Просветленным? — Нет, конечно, он «всего лишь» вынужден быть реформатором. То есть он преображает, в связи с Движением, Самообновлением Мира Учение: возникают новые живые опорные точки, живые новые формы, уточняется содержание на новом уровне и много чего еще происходит.
В: — Как так получилось, что вот Пантелеич, потом ты, Калинаускас тоже и еще некоторые контактировали со своими Учителями несколько лет, а затем как-то быстро получили Передачу? А мы сейчас «паримся» десяток лет и более и пока ни то, ни се:
П: — Вопрос, конечно, исключительно некорректно поставлен: «быстро получили», «десяток лет паримся» (это что, срок, что ли?), и кто это «мы»? А «ни то ни се» — это о чем? Прежде всего, в Передаче нет и быть не может никакой логики, никаких причинно-следственных зависимостей, — это Таинство, Милость и Удача. Но, если очень хочется, можно и здесь «объективные» зависимости выискать. Тем более, в каждом конкретном случае. Был во-первых, предварительный большой объем «совпадений», «попаданий». У Пантелеича, например, были спонтанные переживания Абстракции еще задолго до встречи с Учителем, была предрасположенность совершенно очевидная, необычайно интенсивный внутренний запрос и поиск, воля железная и полная сдача Учителю с самого начала. Что касается меня: я с ним контактировал долго. До встречи с ним я могу проследить цепочку действий и событий в этом направлении с самого детства, шел набор информации и она разворачивалась; и я искал уже до того; в том числе это и постоянные мои профессиональные экспедиции и поездки, которые меня сводили с неслучайными людьми. Поэтому еще при первой встрече с Василием Пантелеевичем катализировался тот опыт, который был собран. И после того, как у нас состоялись сущностные отношения, контакт продолжался долго, очень конструктивно, очень творчески и многопланово, многомерно. Вокруг, рядом с Мастером, всегда существует «аура Реальности», что ли — потенциальностью полуматериализовавшаяся в творческом процессе, — опредмеченная и овеществленная — впитывай, действуй «в соответствии», созерцай, следуй, участвуй — словом, учись и твори — БУДЬ! — чего еще надо. Вот и старался я как мог и внимательным быть, и намеки на действия не пропускать, и отношениям с людьми учиться — людей-то, понятное дело, вокруг перебывало каких только вообразить можно с богатым воображением. А предлагает Василий Пантелеевич всегда очень-очень незаметно и ненавязчиво, уловить, не придумывая собственных интерпретаций, такой намек — уже целая история; ну, и, конечно, а может и прежде всего, восхищался и учился той полноте Любви, которая пропитывала буквально каждый миг его жизни:
Особенность человека, который выбрал Передачу Знания, в том, что он как на самых глобальных, так и на самых мелких явлениях жизни показывает одно и то же. ОДНО. Так Пантелеич демонстрировал, как надо делать, например, рабочие тапочки, чтобы состояние стремилось в «нужную сторону» и тапочки эти служили бы тем же «будильником» и «напоминателем» о том, для чего ты живешь; или показывал, как чесаться или одевать рубашку (не как упражнение, а видно было как он это все делает). На самом деле он открывал, как в любом действии, в каждое мгновение, жить так, чтобы, по крайней мере, «стрелка компаса» показывала одно направление. Этот «компас» выставляется личным примером очень убедительно. Появляется чутье. Потом уже, встречаясь с людьми, которые вели аналогичную деятельность, я не видел ни у кого столь широкого диапазона, как у Пантелеича.
Что интересно: как ни крути, — сейчас основной обмен информацией идет вербально. А Пантелеич все время тяготел к невербальным формам. Все, чему он учил, он предпочитал не рассказывать, а показать.
В: — Про него рассказывают, что он создавал практику буквально на голом месте.
П: — Да. Вот, например, едет он в автобусе. Вдруг достает записную книжку и начинает писать что-то корявым почерком, так как автобус трясется. Через день приносит информацию: «Использование стекла автобуса в качестве рабочего тренировочного устройства»: четыре плана изображения — свое изображение, стекло, за стеклом, перед стеклом — все это в разных пропорциях и так далее, — инструмент для работы с вниманием такой, что хоть не вылезай из автобуса. Опять же — что делать, когда есть четкое расписание автобусов, нет четкого расписания, спонтанное расписание — соответственно различные состояния сознания, позиции внимания, которые может использовать человек, стоящий на остановке.
Или вот говорят: «получение информации», «стирание информации» — вроде бы понятия, которые используются достаточно часто. Но когда Пантелеич предлагает тебе технику сборки — разборки одного слова — это наглядно (вообще его основная особенность в том, что у него все наглядно и абсолютно просто, просто до такой степени, что плакать хочется — ты каждый день на это смотрел, держал это в руках и не видел, что это все о том же — а Пантелеич тебе это показывает). Так вот со словом: слово пишется, потом разбирается на буквы, буквы меняются местами, каждая буква разбирается на черточки, черточки на точки — в результате остается чистый лист. Затем — обратный процесс. Пока ты разбираешь эти слова на бумаге, ты осознаешь, что аналогичный процесс во всю идет с мыслями и образами — они разбираются до «чистого листа». Без позы лотоса и волевых подвигов. И никакого обмана — все о-че-вид-но.