В: Как вам удалось это пройти?
Е: Так же, как и все остальное. Пока «Я» не было, были страхи, а как «Я» появилось, страхи исчезли. Так и живу - чем крепче «Я», тем меньше страхов.
В: С другой стороны, если посмотреть на то, как вы сейчас живете, создается впечатление о очень крепкой социальной позиции и, следовательно, гарантированном будущем.
Е: Я никогда не бомжевала и внешне у меня всегда так ситуация выглядела. Но, это все легко оставляется. И уже не раз оставлялось. Самое смешное, Влад, заключается в том, что пока мы были беднее, все было легче. Мы не были обременены хозяйством, заботами, ответственностью за людей, которые на нас завязаны. Я имею в виду предприятия и структуры, которыми мы руководим, где работают люди, за которых мы, в какой-то степени, отвечаем. А время от времени накатывает тоска по внешне простой жизни… Но, кто работать будет? Мы приняли эту игру и теперь должны в нее доиграть!
Хочется, конечно, ничего больше не делать, как только говорить о горнем свете и тихо медитировать. Но, кто работать-то будет? Сохранить высокий смысл, находясь во всей этой житейской суете, это серьезная практика, очень большое напряжение, но и достойнейшая задача! И это интересно. Не ушла же я в монастырь. Хотя возможности к тому были. У меня, кстати, много знакомых монахов. Я знакома с настоятельницей монастыря в Самаре, в Пскове. Есть у меня знакомый монах в Храме Гроба Господнего в Иерусалиме. Прекрасный человек! Три раза судьба нас сводила в Иерусалиме… Но, это другая жизнь, а ведь каждый выбирает свое.
В: Как вы считаете, уход в монастырь в наше время не является тупиком?
Е: Почему? Что вы? Я считаю, что поэтому и существует так много разных Путей, чтобы каждый человек нашел максимально адекватный способ реализации своего смысла. Я, например, обожаю Игоря Чебанова. Я очень много от него получила откровений; много что стало видно, через него. И поддержка от него была, да и вообще, - человек он святой… Но, никогда я бы не могла у него учиться! Я мало к кому отношусь с таким трепетом, как к Игорю Чебанову, но я сразу себе сказала, что если бы через него был бы единственный Путь, значит Пути у меня не было бы. Это против всей моей природы. Хотя, повторяю, - я считаю его настоящим подвижником и перед его учениками преклонясь. Но, помните? - ученики дона Хуана боялись дона Хенаро и наоборот! Я думаю, что ученики Чебанова тоже не поняли бы, что это за обучение у Калинаускаса - на вилле на Кипре! Каждому свое…
В: Можно все-таки подвести итог: что же это за жизнь, к которой вы пришли?
Е: Знаете, Влад, я последнее время стихи начала писать, вот ими и отвечу:
Канатаходец идет над пропастью.
Между берегами не натянут канат.
Собственно, текст этой беседы можно было бы поместить в одной главе с Евой Весельницкой. Два таких разных женских лица одной Школы...
Виргиния живет в Вильнюсе, но обстоятельства сложились так, что на следующий день после моей встречи с Евой Израилевной, Виргиния приехала в Питер. Если уж поток информации пошел, то все становится неслучайным. Только такой поворот ситуации поставил меня перед выбором: как раз в этот день я начинал трехдневный семинар-погружение и отменить его уже не было возможности. И я благодарен Виргинии за то, что она согласилась приехать ко мне и пообщаться как раз в то время, когда я дал группе задание для самостоятельной работы...
Май 2001 г.
Виргиния Калинаускене: Моя «другая жизнь» сложилась интересным образом. В романтические годы юности я вращалась в богемных кругах Вильнюса. Вокруг - творческая атмосфера, но у меня складывалось впечатление, что должно быть что-то еще. И я не раз задавалась вопросом: « Богемная, творческая атмосфера ... И что, - это все? » Многие люди в моем окружении говорили о духовности, привозили из Москвы «самиздатовские» книги разных Учителей… И даже появились вокруг люди, которые что-то практиковали. Таким образом мир начал отвечать на мой вопрос. Поначалу это очень экзотично выглядело, как и принято в богемной среде. Но, в моей устремленности была тяга не только к внешним формам, но и к чему-то глубокому, к сути. Правда, я даже слов таких не знала в те времена, но было некое чувство неудовлетворенной жажды. Что-то интуитивное ... Два года мы работали, как я теперь понимаю, на то, чтобы вокруг нас появилась атмосфера, которая бы усиливала эту жажду, укрепляла ощущение неудовлетворенности. И мы разрабатывали совместный проект, чтобы уехать в Индию…