С этими словами полковник Фитц-Гилбер вынул из кармана мундира довольно тяжёлый, судя по напряжению пальцев руки, предмет, завёрнутый в белоснежный носовой платок. Положил на стол. Развернул. Это был слиток золота.
Сложившиеся обстоятельства не позволяли мне достаточно резко прекратить общение с полковником. Пришлось строить довольную мину при плохой раздаче карт.
Не прикасаясь к слитку, я наклонился над слитком. Разглядел: несомненно, ранее слиток был портсигаром. Золотым дорогим портсигаром. Присмотрелся получше, увидел оплавленный знак свастики на его крышке.
– Не стесняйтесь, можете взять в руки. Портсигар стерилен, его хорошо обработали. Он взят с трупа, выгоревшего до костей! Уверяю, заразы нет, – приободрил меня полковник.
Я осторожно перевернул портсигар. На его оборотной крышке можно было прочесть полуоплавленную гравировку прописной немецкой готикой: «…йнгольд барон фон Реайнха…». Я не удержался, сказал вслух:
– «Зигфрид-Рейнгольд барон фон Реайнхардт»!
– Истинно! – с готовностью подхватил Фитц-Гилбер. – Генерал вермахта, имевший право на прямой контакт с самим Гитлером. Генерал, своей радиограммой, не только вызвал нас в Киштвари, но и успел оповестить об этой Новой Голштинии Третий Рейх! Понимаете, что это значит? Это значит, что ваш Киштвари приобрёл мировое военно-стратегическое значение! Думайте. Сначала прибыл один дирижабль, через двадцать шесть дней прибыли два. Сколько сюда слетится фашистов через месяц, мы даже предположить не можем. Улавливаете перспективу, доктор Джон?
Я встал, налил в бокалы бренди.
Фитц-Гилбер, предчувствуя важность момента, встал тоже. Он был во внимании.
Я приподнял бокал, начал свой спич:
– Дорогой сэр Джеймс! Позвольте поблагодарить вас за сделанный вами мне подарок…
Фитц-Гилбер напрягся, его свободная от бокала бренди рука невольным движением словно попыталась мне возразить.
Я продолжил:
– Не имею в виду физический материал этого подарка. Для людей нашей профессии, и её уровня, лучшим подарком была и будет достоверная информация, та информация, которая может быть нам дорога и интересна. Сегодня я вашими глазами увидел труп человека, организовавшего пиратский налёт на мирное поселение. Мирные труженики, не профессиональные военные сумели дать достойный отпор захватчикам! Выпьем за упокой грешной генеральской души!
Я не стал делиться с Фитц-Гилбером своими воспоминаниями о том, как барон фон Реайнхардт, чуть было, не сломал мне челюсть в турецком плену под Багдадом в 1915-м, а потом упрятал меня на два года в баварскую крепость Ингольштадт. Правда, тем самым он избавил меня от насилия и позора, которому подвергся в турецкой тюрьме знаменитый Лоуренс Аравийский! Не поблагодарю «данке шен», не заявлю о том, что прощаю его, но не покривлю душой, если скажу, что не испытываю к нему ненависти. Доволен и тем, что одним врагом моей Родины стало меньше.
Собрался было опрокинуть бокал, но меня остановил Фитц-Гилбер:
– Одну минуту, доктор Джон! Я могу порадовать вас одним фактом, неизвестным вам. Правду говорят: «Труп врага всегда хорошо пахнет!». Я рад, что ваше личное знакомство с этим негодяем не состоялось. В двенадцатом году вам удалось чудом ускользнуть из его поганых рук. Именно он организовал нападение мародёров на усадьбу военно-санитарной службы в Исфахане в 1912-м году. Я трое суток безрезультатно разыскивал вас или ваше тело в Исфахане и в его окрестностях. Очень рад, что не нашёл труп!
Я поставил бокал на стол:
– Это как?
Фитц-Гилбер улыбнулся:
– Наконец-то, я услышал вопрос. Верно, нащупал слабину в круговой очень надёжной обороне. У меня предложение: давайте устроим дружескую пирушку двух рыцарей без кирас, стальных шлемов и забрал! Протоколов мы не пишем. На вопросы можем отвечать, можем не отвечать. Понятно, лгать не будем. За себя могу поручиться: расскажу вам то, чего вы знать не можете. В свою очередь вы расскажете то, что посчитаете нужным. Согласны?
– Согласен, – сказал я, предложил: – Выпьем?
– Выпьем, – согласился Фитц-Гилбер.
Не скажу, что беседа по своему содержанию была выдержана в ключе, предложенном полковником. Сам он, авансом, пересказал мне всё, чему и я был свидетелем, то, что ранее уже слышал от Мак’Лессона. Алан имел доступ к оперативной информации по Исфахану. Новым для меня было только имя убийцы Клауса Пенка и подробности трагической кончины бывшего главы немецкой диаспоры в Исфахане.